Леди Оскар
| Леди Оскар | |
| Lady Oscar | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Жак Деми |
| В главных ролях |
Катриона Макколл |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Kitty Music Corporation, Nippon Television Network, Shiseido, Toho |
| Длительность |
124 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Леди Оскар» (фр. Lady Oscar) — исторический художественный фильм, снятый по сюжету манги Риёко Икэды «Роза Версаля». В Японии вышел под названием «Роза Версаля» (яп. ベルサイユのばら Берусайю но бара). Сценаристом и режиссёром фильма выступил Жак Деми, музыку написал композитор Мишель Легран. Съемки фильма состоялись во Франции при помощи японских компаний Toho и Nippon Television Network.
Фильм не приобрёл широкой популярности.[1]
Содержание
Сюжет
Оскар — молодая девушка (Катриона Макколл), отец которой мечтал о мальчике. После рождения дочери он начал одевать её в мужские костюмы и вырастил как сына. Оскар достигает больших успехов в военной карьере и попадает в королевскую гвардию Марии-Антуанетты (Кристин Бом). В юности Оскар полюбила Андре (Бэрри Стоукс), сына эконома в их с отцом доме. И теперь, годы спустя, когда начинается Великая французская революция, пути Оскара и Андре снова пересекаются: они сражаются по разные стороны баррикад.
В ролях
- Кэтриона Макколл — Оскар
- Консуэло де Авиланд — партнёрша Оскара на балу
- Бэрри Стоукс — Андре Грандье
- Йонас Бергстром — Ханс Аксель фон Ферзен
- Кристин Бом — Мария-Антуанетта
- Теренс Бадд — Людовик XVI
Напишите отзыв о статье "Леди Оскар"
Примечания
- ↑ Buruma, Ian. A Japanese Mirror: Heroes and Villains of Japanese Culture. — Great Britain: Penguin Books, 1985. — С. 118–121. — ISBN 9780140074987.
Ссылки
- Lady Oscar (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [movies.nytimes.com/movie/98535/Lady-Oscar/overview Lady Oscar - Review Summary] (англ.). The New York Times. Проверено 13 сентября 2012.
Отрывок, характеризующий Леди Оскар
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
