Лишин, Константин Андреевич

Константин Андреевич Лишин
Генерал-майор К.А. Лишин, 1889 г.
Дата рождения	31 марта (12 апреля) 1833(1833-04-12)
Дата смерти	1906(1906)
Место смерти	Бессарабская губерния ныне Кельменецкий район, Черновицкая область,Украина
Годы службы	1850—1880
Награды и премии
В отставке	27.08.1890

Константин Андреевич Ли́шин (1833—1906) — генерал-майор. Люблинский губернатор.

Биография

Происходил из дворян Черниговской губернии; отец — генерал-лейтенант А. Ф. Лишин.

Воспитывался в школе гвардейских подпрапорщиков кавалерийских юнкеров, (Николаевское Кавалерийское Училище). В службу вступил прапорщиком в лейб-гвардии Семёновский полк 8 августа 1850 года. 30 августа 1852 года был направлен на учёбу в императорскую военную академию, которую окончил в ноябре 1853 года. Подпоручик с 11 апреля 1854 года; переведён в резервный полк 6 сентября. Назначен полковым адъютантом 25 февраля 1855 года. Поручик с 27 марта 1855 года; 26 августа 1856 года награждён орденом св. Станислава 3-й степени. Переведён в лейб-гвардии 2-й стрелковый батальон 22 мая 1858 года. Штабс-капитан с 12 апреля 1859 года; 30 августа 1860 года награждён орденом св. Анны 3-й степени. С 23 апреля 1861 года — капитан. После отличия за стрельбу в цель, в присутствии Государя Императора, 30 августа 1862 года награждён орденом св. Станислава 2-й степени. Полковник с 1 января 1864 года; 30 августа 1864 года награждён орденом св. Станислава 2-й степени с Императорской короной. Переведён 16 июня 1866 года во 2-й гренадёрский стрелковый батальон. Высочайшим приказом 12 апреля 1867года был назначен для поручений к командующему войсками Одесского военного округа с зачислением по армейской пехоте: 6 мая назначен командиром 54 пехотного Минского полка. По болезни уволен в 11-ти месячный отпуск в Россию и заграницу 18 февраля 1868 года; 22 апреля 1869 года был назначен в распоряжение командующего войсками Одесского военного округа без содержания от казны и с оставлением по армейской пехоте и запасным войскам. Награждён орденом св. Анны 2-й степени 17 апреля 1870 года.

20 июля 1872 года ему присвоено звание почётного гражданина города Хотина; 10 сентября того же года награждён орденом св. Владимира 4-й степени. Во время своего пребывания и службы в Одессе, Константин Андреевич Лишин часто посещал город Николаев, где в это время строился ракетный завод под руководством его дяди, генерал-лейтенанта К. И. Константинова.

7 февраля 1875 года был переведён в распоряжение командующего войсками Варшавского военного округа и 5 июня начал исправлять должность люблинского губернатора. 1 января 1877 года произведён в генерал-майоры с утверждением в должности губернатора. За сделанные из собственных средств пожертвования в пользу воссоединившихся церквей Люблинской и Сувалкской губерний, К. А. Лишин получил 13 июля 1879 года золотую медаль с надписью: «за усердие», а 23 августа пожалован дополнительно орденом св. Станислава 1-й степени. Уволен от должности губернатора, по расстроенному здоровью, 18 октября 1880 года, с оставлением по армейской пехоте.

Высочайшим приказом от 27 января 1890 года генерал-Майор К. А. Лишин был уволен из запаса армии в отставку с мундиром и с пенсией из Государственного казначейства.

К. А. Лишин исполнял должности в различных исторических обществах и был гласным Кишинёвской Думы.

После смерти отца в 1898 году, К. А. Лишин, распределив отцовское наследство, полученное по завещанию, удалился в Бессарабию — в родовое имение, где 4 апреля 1906 года скончался и похоронен.

Кроме российских орденов был награждён Его Высочеством Князем Сербским командорским крестом ордена «ТАКОВА» 3-й степени (1879), а также пожалован Его Светлостью Князем Черногорским орденом «Князя Даниила I» 2-й степени.

Был женат, с 1869 года, на внучке верховного вестиара Молдавии Росетто-Розновано, Александре (Роксандре) Николаевне (1844—1897). Для Роксандры Николаевны это был уже второй брак, с первым мужем статским советником Сабуровым она развелась. Детей у них не было.

В приданое, К. А. Лишин получил 500 десятин земли и имение в селе Рестео-Атаки Хотинского уезда (ныне — село Днестровка, Кельменецкого района Украины), которое стало родовым имением отставного генерал-майора.

Литература

• Вебер В.Ф. История дворянского рода Лишиных

Отрывок, характеризующий Лишин, Константин Андреевич

Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.