Любомиров, Павел Григорьевич

Павел Григорьевич Любомиров
Место рождения:	с. Матюшкино, Саратовский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Научная сфера:	история
Место работы:	Санкт-Петербургский университет, Томский университет, Саратовский университет, Государственный исторический музей
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет
Известен как:	историк, педагог

Па́вел Григо́рьевич Любоми́ров (12 [24] апреля 1885, с. Матюшкино, Саратовская губерния — 7 декабря 1935, Москва) — советский историк, этнограф, педагог, профессор.

Биография

Сын сельского священника. В 1895 году окончил церковно-приходскую школу. В 1902 году поступил в Саратовскую духовную семинарию, но уже через два года был отчислен из семинарии без права поступления в высшее учебное заведение за участие в деятельности революционного кружка в Саратове. Участник Первой русской революции 1905—1907. В 1906 году, получив разрешение из Министерства народного просвещения, поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, который окончил в 1910 году. Среди его педагогов были профессора А. С. Лаппо-Данилевский, С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков. Был оставлен в университете для подготовки к профессорскому званию. С 4 октября 1911 — действительный член Саратовской губернской учёной архивной комиссии.

В 1915—1917 — приват-доцент кафедры русской истории историко-филологического факультета Петербургского университета; вёл курсы «Изучение источников Смутного времени», «История старообрядчества и сектантства в России». Одновременно в 1915—1917 гг. преподавал в Покровской гимназии, в женской гимназии князя Оболенского в Петрограде и на Высших курсах им. П. Ф. Лесгафта. С декабря 1917 г. — магистр русской истории (диссертация «Очерк истории нижегородского ополчения 1611—1613 гг.»).

С 1917 г. — экстраординарный профессор, затем с мая 1918 г. — ординарный профессор кафедры русской истории историко-филологического факультета Томского университета. В январе 1919 г. принял участие в создании Института исследования Сибири, был председателем Съезда по организации Института исследования Сибири. Позже возглавлял секцию истории, археологии и этнографии Института исследования Сибири. В 1920 году был первым заведующим Томским Губархивом (ныне — Государственный архив Томской области).

В 1920—1930 годы — заведующий кафедрой русской истории Саратовского университета. Одновременно вёл исторический кружок при обществе истории археологии и этнографии (преемник Саратовской учёной архивной комиссии), участвовал в работе библиотечной комиссии общества, был сотрудником археологического института при СГУ. По совместительству преподавал в Институте народного хозяйства и Институте народного образования. Из-за критики и необоснованных политических обвинений (в связи с «Академическим делом»), со стороны представителей школы М. Н. Покровского, 1 июня 1931 года вынужден был уехать из Саратова в Москву. С 1931 года — сотрудник Государственного исторического музея. Одновременно работал также в научных учреждениях и вузах (Московский институт философии, литературы и истории, 1934—1935; Орехово-Зуевский педагогический институт, 1932—1934; Московский историко-архивный институт).

Семья

Отец — Григорий Николаевич Любомиров, учитель Ивановского двухклассного училища.

Мать — Ольга Ивановна, дочь священника, принадлежала к потомственным почётным гражданам Саратовской губернии.

Жена — Екатерина Фёдоровна.

Научная деятельность

Главная область исследований — социально-экономическая история России XVII и XVIII веков и особенно история русской промышленности XVII — начала XIX веков. В центре внимания П. Г. Любомирова находились вопросы экономической и социально-политической истории России XVII—XVIII вв. Исследования П. Г. Любомирова внесли важный вклад в изучение развития промышленности в России.

Ряд работ историка посвящён русской общественной мысли XVIII века (А. Н. Радищев, М. М. Щербатов), расколу русской церкви и старообрядчеству.

Избранные публикации

• Легенда о старце Давиде Хвостове // Журнал М-ва Народного просвещения. — 1911. — № 12.
• Очерк истории нижегородского ополчения 1611—1613 гг. // Записки историко-филологического факультета Петроградского университета. — 1917. — Ч. 141.
• Очерк истории Нижегородского ополчения 1611—1613 гг. — Пг., 1917.
• Торговые связи Древней Руси с Востоком // Ученые записки Саратовского университета. — 1923. Т. 1, Вып. 3.
• Выговское общежительство: Исторический очерк. — Саратов, 1924.
• О заселении Астраханской губернии в XVIII в. // Наш край. — 1926. — № 4.
• О культуре полбы в России до середины XVIII века // Труды по прикладной ботанике генетике и селекции. — 1928. — Т. 18, Вып. 1.
• Хозяйство Нижнего Поволжья в начале XIX в. — Саратов, 1928.
• Крепостная Россия XVII и XVIII веков // Энциклопедический словарь Гранат. — Т. 36, в. 3.
• Шелкоткацкая промышленность в России в середине XVIII в. // Учёные записки Педагогического факультета. — 1929. — Т. 7, Вып. 3.
• Начальные моменты в истории хлопчатобумажной промышленности в России // Исторический сборник. — М.; Л., 1936. — Т. 5.
• Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и нач. XIX вв).
• Географическое размещение металлопромышленности. — Л., 1937.
• Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и начала XIX в. — М., 1947.

Литература

• Куренышев А. А. [www.sgu.ru/sites/default/files/textdocsfiles/2013/12/02/vypusk_istoriograficheskiy_19.pdf Судьба историка (П. Г. Любомиров. 1885—1935)] // Историографический сборник : Межвузовский сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2001. — Вып. 19. — С. 114-123. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-6839&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-6839].
• Очерки истории исторической науки в СССР. — М., 1963. — Т. 3.
• Соломонов В. А. [www.sgu.ru/sites/default/files/textdocsfiles/2013/12/02/vyp_istoriograficheskiy_20.pdf Из истории кафедры истории России Саратовского университета] // Историографический сборник : Межвузовский сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2002. — Вып. 20. — С. 57-73. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-6839&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-6839].

Ссылки

• [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/473.html?Itemid= Любомиров Павел Григорьевич]. Биографика СПбГУ. Проверено 23 января 2016.
• [www.sounb.ru/calendar/calendar.php?ELEMENT_ID=4493 Любомиров П. Г.]. Саратовская областная универсальная научная библиотека. Проверено 23 января 2016.
• [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=7200 Любомиров Павел Григорьевич (12 (24).04.1885–7.12.1935), историк народного хозяйства]. Большая энциклопедия русского народа. Институт русской цивилизации. — текст идентичен статье в Большой советской энциклопедии (3-е издание). Проверено 23 января 2016.

Отрывок, характеризующий Любомиров, Павел Григорьевич

Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.