Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация»

Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация»
Лидер:	Алексей Этманов, Петр Золотарев
Дата основания:	2006
Штаб-квартира:	Санкт-Петербург
Союзники и блоки:	КТР
Сайт:	[mpra.su/ mpra.su]

К:Политические партии, основанные в 2006 году

Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация» (МПРА) — российский межрегиональный межотраслевой профессиональный союз. До ноября 2013 — Межрегиональный профсоюз работников автомобильной промышленности, объединявший работников предприятий автомобильной промышленности, а также смежных отраслей, в том числе станкостроения, химической и лакокрасочной промышленности, энергетики, металлообработки и других.

Краткая история

МПРА был учрежден в июне 2006 года. Первоначально в его состав входили профсоюзные организации на заводах «Ford Motor Company» во Всеволожске (Ленинградская область), ЗАО «GM — АвтоВАЗ» и ОАО «АвтоВАЗ» в Тольятти (Самарская область). В дальнейшем ячейки профсоюза появились и на других предприятиях автомобилестроения — на «Nokian Tyres» (Всеволожск), «Рено — Автофрамос» (Москва), Таганрогском автомобильном заводе (Таганрог), «Центросвармаше» (Тверь) и ряде других. После внесения на четвертой и пятой конференциях МПРА в июле 2008 и марте 2010 года изменений в Устав в профсоюз получили возможность вступать работники предприятий смежных с автомобильной промышленностью отраслей. После этого в объединение вступили ряд новых профсоюзных организаций, в частности работников лакокрасочной компании «Тиккурила» в Санкт-Петербурге.

С момента своего создания МПРА входил в состав Всероссийской конфедерации труда (ВКТ). В марте 2010 года МПРА вступил в Конфедерацию труда России (КТР) в рамках процесса объединения ВКТ и КТР. С ноября 2007 года МПРА состоит в Международной федерации металлистов.

В ноябре 2013 года состоялся третий съезд МПРА, на котором были внесены поправки в Устав МПРА. Согласно решениям съезда, МПРА стал межрегиональным межотраслевым профсоюзом. На съезде было принято решение об изменении структуры МПРА, в соответствии с которыми упраздняются первичные профсоюзные организации на предприятиях и создаются территориальные организации. На съезде было изменено название профсоюза, который стал называться Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация», сохранив ранее использовавшуюся аббревиатуру МПРА.

Деятельность

Профсоюзные организации, входящие в МПРА, были организаторами ряда забастовок, приостановок работы, «работы по правилам», а также применяли другие активные методы защиты трудовых прав на предприятиях. Наиболее известными были забастовки на заводе «Форд» в 2005, 2006 и 2007 годах, особенно 25-дневная забастовка в ноябре — декабре 2007 года. Итогом забастовок на «Форде» стало повышение заработной платы работников, улучшение их условий труда. С другой стороны, создание профсоюзных организаций МПРА на некоторых предприятиях, а также проведение ими активных акций в защиту трудовых прав приводило к давлению со стороны работодателей и силовых органов на профсоюзных активистов.

МПРА регулярно проводит семинары, на которых происходит обмен профсоюзным опытом, в том числе опытом ведения коллективных трудовых споров и забастовок. В частности, такие семинары проходили в Санкт-Петербурге, Калуге, Тутаеве (Ярославская область) и других городах. В семинарах принимают участие как активисты профсоюзных организаций МПРА, так и представители трудовых коллективов предприятий, где таких профсоюзов нет. Как отмечает ряд СМИ, после проведения семинаров в Калуге работники находящего в городе предприятия «Фольксваген Груп Рус», на котором действует профсоюз МПРА, осуществили «итальянскую забастовку» и приостановили работу на несколько дней летом 2009 года в связи с нарушением условий труда и провели предупредительную часовую забастовку летом 2010 года.

Кампании

МПРА был инициатором нескольких публичных кампаний в области социально-трудовых прав. В частности, в августе 2007 года была начата кампания за повышение заработных плат работников автомобильной отрасли, получившая большой резонанс в СМИ. Под заявлением о начале кампании подписались лидеры пяти действовавших на тот момент профсоюзных ячеек МПРА — «Форд» и ООО «Нокиан Тайерс» (Всеволожск), ОАО «Автофрамос» (Москва), профсоюза «Единство» «АвтоВАЗа» и ЗАО «Джи-Эм Автоваз» (Тольятти). В январе 2009 года было объявлено о начале кампании за расширение прав профсоюзов и работников в условиях кризиса. МПРА предлагал Правительству России установить профсоюзный контроль за расходованием выделяемых в рамках «антикризисной программы» средств государственной поддержки автопроизводителей. Затем, в феврале того же года МПРА инициировал кампанию под лозунгом «Рабочие не должны платить за кризис». В ряде городов России прошли акции в защиту прав трудящихся в условиях финансового кризиса.

Ещё одна публичная кампания была объявлена МПРА в ноябре 2010 года в связи с инициативой российского миллиардера Михаила Прохорова о внесении поправок в Трудовой кодекс, среди которых — введение 60-часовой рабочей недели, перевод работников на гражданско-правовые договора, возможность увольнения работника по инициативе работодателя по экономическим причинам и другие. МПРА начал кампанию по внесению собственных изменений в Трудовой кодекс с целью защиты прав и интересов работников и профсоюзов. Обращение о начале кампании было принято на Совете МПРА, проходившем в Санкт-Петербурге 8 ноября 2010 года, и направлено в Конфедерацию труда России, Коммунистическую партию Российской Федерации и политическую партию «Справедливая Россия».

Структура

Высшим органом управления МПРА является конференция. На конференции избирается Совет МПРА, являющийся постоянно действующим руководящим органом профсоюза между конференциями. В соответствии с Уставом, принятым в декабре 2006 года, во главе профсоюза стояли два сопредседателя, которые также избирались на съезде. В соответствии с принятыми в марте 2010 года поправками в Устав, на съезда избираются председатель и вице-председатель МПРА. В 2006—2010 годах сопредседателями МПРА были Алексей Этманов и Петр Золотарев. В 2010 году Алексей Этманов был избран председателем МПРА, а Петр Золотарев — вице-председателем.

Ссылки

• [mpra.su/ Сайт МПРА]
• [www.ford-profsoyuz.ru/ Сайт первичной профсоюзной организации МПРА на «Форде»]
• [mpracentrosvar.ucoz.ru/ Сайт первичной профсоюзной организации МПРА на «Центросвармаше»]

Отрывок, характеризующий Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация»

– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.