Макарт, Ганс
| Ганс Макарт | |
 Автопортрет | |
| Имя при рождении: |
Hans Makart |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Стиль: | |
| Влияние на: | |
Ганс Макарт (нем. Hans Makart; 28 мая 1840, Зальцбург — 3 октября 1884, Вена) — австрийский художник, декоратор, дизайнер мебели и интерьеров, художник по костюмам, видный представитель академизма.
Биография
Макарт обучался живописи в Мюнхене у Карла Теодора фон Пилоти. В 1861—1865 гг. Ганс Макарт выработал собственный стиль. Первая его картина — «Лавуазье в тюрьме»[1] — была посвящена последним дням великого французского физика, жертвы якобинского террора.
Ганс Макарт — автор больших исторических и аллегорических композиций, множества портретов. При жизни получил широкое признание и имел множество поклонников. Его студия в 1870-80 годах была центром культурной жизни венского общества.
Макарт оказал влияние на европейских художников-модернистов, таких как, Густав Климт и Альфонс Муха[2].
В 1882 г. император Франц Иосиф поручил Макарту роспись спальни императрицы Елизаветы в резиденции Villa Hermes, расположенной в венском предместье Лайнц (Lainz). Живопись должна была иллюстрировать «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Макарт выполнил множество этюдов, но расписать стены ему помешала смерть. Его проект так и не был реализован.
Большинство работ Макарта находятся в музеях Вены.
Память
Макарт изображен на австрийских почтовых марках 1932, 1948 и 1990 годов.
Напишите отзыв о статье "Макарт, Ганс"
Примечания
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Макарт, Ганс
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
