Мартынов, Виктор Владимирович (лингвист)
Поделись знанием:
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
| Виктор Мартынов | |
| Віктар Уладзіміравіч Мартынаў | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: |
профессор |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
|
Ви́ктор Влади́мирович Марты́нов (белор. Віктар Уладзіміравіч Мартынаў, 25 января 1924 — [nn.by/?c=ar&i=105128&lang=ru 25 января] 2013) — белорусский учёный-лингвист. Исследователь в области славистики, компаративистики, формализации семантики и лингвистических аспектов проблемы искусственного интеллекта. Создатель Универсального семантического кода (УСК).
Содержание
Биография
Родился в Одессе. В возрасте 18-ти лет ушел на фронт. Воевал в составе 3-го Украинского фронта, командовал отделением автоматчиков.[1] Участвовал в боях за освобождение Молдавии, Югославии, Австрии, Румынии, Болгарии и Венгрии. Награждён орденом Отечественной войны 2-й степени[2].
В 1948 г. окончил филологический факультет Одесского университета, в 1951 г. — аспирантуру Львовского университета по специальности славистика. Защитил кандидатскую диссертацию по творчеству польского поэта Юлиуша Словацкого в 1951 г. В 1952—1960 гг. был заведующим кафедрой иностранных языков Одесского университета[1].
В 1960 г. переехал в Минск и работал в Институте языкознания Академии наук БССР (ныне Национальная академия наук Беларуси), где с 1962 по 1990 г. заведовал отделом общего и славянского языкознания. С 1992 г. — профессор кафедры общего языкознания Минского лингвистического университета и руководитель научно-исследовательского центра «Семантика»[2].
Защитил докторскую диссертацию на тему «Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры. К проблеме прародины славян». В 1971 г. стал профессором. В. В. Мартынов в 1989 г. занесен в «Книгу почета» США. В 1990 г. удостоен звания Заслуженного деятеля науки БССР. В 1993 г. Международный биографический центр в Кембридже оценил вклад В. В. Мартынова в науку как «Достижение ХХ века» и назвал Виктора Владимировича «человеком века»[1].
Являлся автором более 20 книг и брошюр, более 200 статей, под его руководством защищено 17 кандидатских диссертаций и 4 докторские[1].
Направления исследований
Компаративистика и славистика
Исследования ученого в области компаративистики и славистики посвящены вопросам выявления глоттогенеза и онтогенеза славян, происхождения славянской лексики, славяно-неславянских контактов, становления праславянского языка в лингво-культурном аспекте. В монографиях «Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры. К проблеме прародины славян» (1963), «Язык в пространстве и времени К проблеме глоттогенеза славян» (1983) и ряде других работ исследуется праязык славян в его отношениях с балтийскими, италийскими, иранскими, кельтскими и германскими языками, предлагаются методы пространственно-временной стратификации носителей языков доисторических периодов по данным сравнительно-исторического языкознания[3].
Белорусистика
В сферу научных интересов ученого также входят этимология и диалектология белорусского языка, применение методов корпусной лингвистики в изучении белорусского языка. С 1969 г. он являлся редактором и соавтором многотомного «Этымалагiчнага слоўнiка беларускай мовы» (т. 1-7, 1978—1991). Материалы трех кандидатских диссертаций по диалектной лексикографии, подготовленных под его научным руководством, обобщены в коллективной монографии «Лексiка Палесся ў прасторы i часе» (1971). Два других коллектива, возглавляемые В. В. Мартыновым, подготовили монографии по современному белорусскому языку: «Марфемная дыстрыбуцыя ў беларускай мове. Дзеяслоў» (1967) и «Словаўтваральная сiстэма сучаснай беларускай мовы». Под его руководством была проведена работа по составлению конкордансов белорусского языка: «Канкарданс беларускай мовы XIX ст.» и «Канкардансы беларускiх пiсьменнiкаў. Канкарданс Кузьмы Чорнага» (не издан)[1].
Формализация семантики и искусственный интеллект
Синтезировав результаты лингвистических исследований с достижениями семиологии, праксиологии и теории информации, учёный предложил способ «исчисления языковых смыслов». В монографии «Кибернетика. Семиотика. Лингвистика» (1966) излагаются основы и перспективы дедуктивной семиологии. Работа «Семиологические основы информатики» (1974) содержит прототип универсального семантического кода (УСК) как средства снятия неопределеннозначности естественного языка. В монографии «Универсальный семантический код» (1977) представлена первая версия УСК, которую учёный совершенствует в последующих работах: «Категории языка. Семиологический аспект» (1982), «Универсальный семантический код: УСК-3» (1984), «Universal Semantic Code. USC — 5» (1995), «Основы семантического кодирования. Опыт представления и преобразования знаний» (2001) и др[1].
Избранная библиография
Компаративистика и славистика
- К лингвистическому обоснованию гипотезы о Висло-Одерской прародине славян // Вопросы языкознания. 1961 № 3.
- До каква степен и по какъв начин може да се възстанови лексикалният фонд на праславянския език // Славянска филология. София, 1963. Т.1.
- Лингвистические методы обоснования гипотезы о Висло-Одерской прародине славян. Минск, 1963.
- Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры. К проблеме прародины славян. Минск, 1963.
- Этногенез славян в свете новых лингвистических данных // Вопросы этнографии Белоруссии. Минск, 1964.
- О возможности италийско-славянских языковых контактов древнейшей поры // Проблемы диахронии в изучении романских языков. Минск, 1967.
- Славянская и индоевропейская аккомодация. Минск, 1968.
- Славянские этимологические версии // Русское и славянское языкознание. 1972.
- Праславянская и балто-славянская суффиксальная деривация имен // Минск, 1973.
- Семантические архаизмы на южнославянской языковой периферии // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л., 1977.
- Балто-славяно-италийские изоглоссы. Минск, 1978.
- Балто-славяно-иранские языковые отношения и глоттогенез славян // Балто-славянские исследования, 1980. М. 1981.
- Балто-славянские этнические отношения по данным лингвистики // Проблемы этногенеза и этнической истории балтов. Вильнюс, 1981.
- Становление праславянского языка по данным славяно-иноязычных контактов. Минск, 1982.
- Балто-славянские этимологии // Acta Baltico-Slavica. 1983. XVI.
- Западнобалтийский субстрат праславянского языка // Балто-славянские этноязыковые отношения в историческом и ареальном плане. М., 1983.
- Язык в пространстве и времени. К проблеме глоттогенеза славян. М., 1983.
- Глоттогенез славян. Опыт верификации в компаративистике // Вопросы языкознания. 1985. № 6.
- Прусско-славянские эксклюзивные изолексы // Этимология, 1982. М., 1985.
- К реконструкции индоевропейского консонантизма // Славистика, индоевропейская ностратика. М., 1991.
- Этнагенез славян. Мова i мiф. Мiнск, 1993.
- Славянизмы в древнеанглийском — славяно-германские языковые параллели. Минск, 1996.
- Этимология и скрытая двухкомпонентность слова // Studia Etymologiczne. Praha, 2002. Brunensia 1.
- Кельто-славянские этноязыковые контакты // Мовазнаўства. Лiтаратура. Культаралогiя. Фалькларыстыка: даклады беларускай дэлегацыi на XIII Мiжнародным з’ездзе славiстаў, Любляна, 2003 / НАН Беларусi камiтэт славiстаў. Мiнск, 2003.
Белорусистика
- Проблемы славянского этногенеза и лингвогеографические изучения Припятского Полесья // Проблемы лингво- и этногеографии ареальной диалектологии. М., 1964.
- Лингвогеография Припятского Полесья и этногенез славян // Древности Белоруссии. Минск, 1966.
- Марфемная дыстрыбуцыя ў беларускай мове. Дзеяслоў. Мiнск, 1967. Сааўт. П. П. Шуба, М. I. Ярмош.
- З беларускiх этымалогiй II // Беларуская лексiкалогiя i этымалогiя. Мiнск, 1969.
- З беларускiх этымалогiй III // Праблемы беларускай фiлалогii. Мiнск, 1968.
- Лексiка Палесся ў прасторы i часе. Мiнск, 1971. Соавторы Г. Ф. Вештарт, Л. Т. Выгонная, I.I. Лучыц-Федарэц.
- З беларускiх этымалогiй // Беларускае i славянскае мовазнаўтва. Мiнск, 1972.
- Элементы белорусско-русского сопоставительного словообразования // Проблемы обучения русскому языку в условиях близкородственного билингвизма. Минск, 1975.
- Проблема интерпретации белорусско-болгарских изолекс // Бюлетин за съпоставительно изследване на българския език с друзи езици. 1976.
- Этымалагiчны слоўнiк беларускай мовы. Т. 1. Мiнск, 1978. Соавторы А. Е. Супрун, Р. В. Кравчук.
- Этымалагiчны слоўнiк беларускай мовы. Т. 3. Мiнск, 1985. Соавторы Р. В. Кравчук, А. Е. Супрун, Н. В. Ивашина.
- Этымалагiчны слоўнiк беларускай мовы. Т. 4. Мiнск, 1987. Соавторы В. Д. Лобко, И. И. Лучиц-Федорец, Р. В. Кравчук.
- Беларуская мова сярод iншых славянскiх i неславянскiх моў // Роднае слова. 1993. № 1-2.
- Этнiчны склад несельнiцтва старажытнага Палесся — Загароддзе, 1999. № 1.
Формализация семантики и искусственный интеллект
- Кибернетика. Семиотика. Лингвистика. Минск, 1966.
- Дедуктивная семиотика и типологическая лингвистика // Проблемы языкознания. М., 1967.
- Семиологические основы информатики. Минск, 1974.
- Универсальный семантический код науки и дедуктивная семиотика // Вычислительная лингвистика. М., 1976.
- Универсальный семантический код. Минск, 1977.
- Semantic and Phrase Models // XII Internationaler Linguisten-kongres. Kurzlasunger, Wien, 1977.
- Алгоритмы принятия решения в системе УСК // Программно-информационное обеспечение систем искусственного интеллекта. М., 1978.
- Логика принятия решений в системе УСК // Семиотические модели при управлении большими системами. М., 1979.
- Об основных принципах семантической классификации номинативных единиц // Материалы V Всесоюз. Симпозиума по кибернетике. Тбилиси, 1979.
Соавторы П. П. Шуба, М. И. Ярмош.
- УСК как язык представления знаний в автоматизированных системах // Семантика естественных и искусственных языков в специализированных системах. М., 1979.
- Человеко-машинные методы решения задач в системе УСК // Вопросы кибернетики. 1979. № 60.
- УСК как решатель задач // Семантический код в линейном и нелинейном представлении. Минск, 1980.
- УСК — язык представления знаний и эвристического поиска. М., 1980.
- Категории языка. Семиологический аспект. М., 1982.
- Презумпции и функциональный синтаксис // Вопросы функциональной грамматики. М., 1982.
- Об использовании аппарата УСК-3 при формировании алгоритма решения интеллектуальных задач // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. М., 1983.
- Универсальный семантический код: УСК-3. Минск, 1984.
- USC-3: New Variant of the Knowledge Representing and Calculating Language // Proceedings of the IFAC Symposium «Artificial Intelligence», Oxford — New-York, 1984. unsemcode.com/MartynovVVArtificial%20Intelligence.pdf
- Функциональная грамматика и категории языка // Проблемы функциональной грамматики. М., 1985.
- Конкордансы нового типа. Проблемы и перспективы // Сочетание лингвистической и внелингвистической информации в автоматическом словаре. Ереван, 1987.
- Семантическое кодирование для представления и преобразования знаний // Советская ассоциация искусственного интеллекта — САИИ. М., 1992.
- Knowledge bases construction of systems for solving intellectual problems // Управляющие системы и машины. 1992 № 5/6. Соавторы И. М. Бойко, А. П. Гуминский. unsemcode.com/Kiev-Article.html
- Universal Semantic Code. USC — 5. Minsk, 1995.
- USC Calculus of Key Words and Key Ideas. Invention Machine Proged. Cambridge, 1996.
- Принципы объективной семантической классификации // Реализационный аспект функционирования языка. Минск, 1996.
- Основы семантического кодирования. Опыт представления и преобразования знаний. Минск, 2001. ISBN 985-6614-53-8 unsemcode.com/FoundationsOfSemanticCoding.html
- Китайская семантика в системе исчисления примитивов // Пути Поднебесной. Минск, 2006. Ч. 1. 295 с. ISBN 978-985-485-618-6
- Основы семантического кодирования. Язык и метаязык. Перспективы информатики // В центре сознания человека. Минск, 2009. 272 с. ISBN 978-985-518-132-4
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Мартынов В. В. В центре сознания человека. — Минск: БГУ, 2009. — С. 3-4. — 272с. ISBN 978-985-518-132-4
- ↑ 1 2 Профессор Виктор Мартынов, создатель УСК — «Достижения ХХ века». tvinteltech.narod.ru/martynov.html
- ↑ Мартынов В. В. Язык в пространстве и времени. К проблеме глоттогенеза славян. — М.: Наука, 1983. — С.3. — 109 с.
Напишите отзыв о статье "Мартынов, Виктор Владимирович (лингвист)"
Отрывок, характеризующий Мартынов, Виктор Владимирович (лингвист)
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
