Мартьянов, Николай Георгиевич
Поделись знанием:
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
| Николай Георгиевич Мартьянов | |
 | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
Николай Георгиевич (Егорович) Мартья́нов (1873[1] (по другим данным 1872[2])—1943, Карагандинская область) — русский архитектор, автор построек церковной и промышленной архитектуры.
Содержание
Биография
Окончил ремесленное училище, получил звание техника-строителя. Работал помощником архитектора Н. В. Розова. С 1906 года имел собственную частную архитектурную практику, строил жилые дома в Рогожской части Москвы, корпуса на заводах Гагенталя, Гантера, фабриках Петрова, братьев Гавриловых. Автор ряда старообрядческих храмов в Московской губернии[1]. По информации внука архитектора, художника Г. А. Лемана, Мартьянов был репрессирован и отправлен в Карлаг, где скончался в 1943 году[2].
Проекты и постройки
- 1907—1908 — колокольня церкви Покрова Пресвятой Богородицы, Верея, улица 1-я Советская, 15[3][4];
- 1908—1910 — Церковь Покрова Пресвятой Богородицы, Ржев, улица Калинина, 62[5];
- 1910 — Церковь Рождества Пресвятой Богородицы (строительство осуществлял И. Д. Боголепов), Коломна, Митяевская улица (не сохранилась);
- 1911—1912 — Храм Тихвинской иконы Божией Матери, Москва, Серпуховский Вал, 16/25;
- 1911—1912 — Собор Николая Чудотворца Свято-Никольской старообрядческой общины, Москва, Лефортовский переулок, 8, стр. 1[6];
- 1911—1914 — Церковь Николая Чудотворца, Устьяново[7];
- 1912—1915 — Собор Покрова Пресвятой Богородицы, Санкт-Петербург, Громовское кладбище (не сохранился)[8];
- 1914—1920 — Церковь Иконы Божией Матери Казанская, Сухиничи (руинирована)[9];
- 1915 — Церковь Троицы Живоначальной, Шувое[10];
- 1915 — доходный дом, Москва, Нижняя Радищевская улица, 12[1].
- Vereya Pokrov 15.JPG
Колокольня церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Верее
- Покровская старообрядческая церковь (Ржев).jpg
- Gromovskoe kladbische SPb photo 71-73367.jpg
Собор Покрова Пресвятой Богородицы на Громовском кладбище
- Ustyanovo Nikolskaya Church 9304.jpg
Церковь Николая Чудотворца в Устьяново
- Shuvoe Trinity Church 8223.jpg
Церковь Троицы Живоначальной в Шувое
Напишите отзыв о статье "Мартьянов, Николай Георгиевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Зодчие Москвы, 1998, с. 167.
- ↑ 1 2 [artleman.ru/martyanov_nikolay_egorovich.html Мартьянов Николай Егорович]. Русский пейзаж. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=2128 Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Верее]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.starovereya.ru/about-church Храм Покрова Пресвятыя Богородицы]. Верейская старообрядческая община Покровского храма. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=4776 Церковь Покрова Пресвятой Богородицы]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=6843 Собор Николая Чудотворца Свято-Никольской старообрядческой общины]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=5436 Церковь Николая Чудотворца в Устьяново]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=20683 Собор Покрова Пресвятой Богородицы на Громовском кладбище]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=14019 Церковь Иконы Божией Матери Казанская в Сухиничах]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=895 Церковь Троицы Живоначальной в Шувое]. Храмы России. Проверено 9 декабря 2015.
Литература
- Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 167. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
Отрывок, характеризующий Мартьянов, Николай Георгиевич
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
