Маёвска-Стручкова, Ольга

Ольга Маёвска-Стручкова

Ольга Маёвска-Стручкова (словацк. Oľga Májovská Stručková, 18 мая 1943 года, Обсоловце, Чехословакия) — словацкая актриса театра и телевидения.

Родилась в 1943 году в деревне Обсоловце в округе Топольчаны, примерно в 6 км от села Радошина. Окончила Педагогический институт в городе Нитра. Педагогическую деятельность начала в селе Дубодел, позже преподавала в начальной школе села Вельке-Рипняны.

Её талант декламатора привлёк внимание актёра и режиссёра Станислава Штепки, который предложил ей сотрудничество. Так Ольга Маёвска стала одним из основателей Радошинского наивного театра.

Приняла участие в первых постановках театра, позже сыграла в спектаклях Яношик и Человечина, выступила в главной роли в спектакле Елизавета Грозная.

Ольга Маёвска участвовала в телевизионном проекте Карлики с родословной (1973). В 1975 году вступила во второй брак и родила дочь Анну. Материнство не позволило ей продолжать активно работать в театре. Однако в 1983 году Ольга Маёвска, её дочь и актёры Радошинского наивного театра снялись в телефильме «Вино виноватое». До этого Ольга Маёвска также снялась в небольшой роли соседки в семейном фильме «Отец всё равно сведёт меня в могилу» (1980).

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Маёвска-Стручкова, Ольга

Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.