Металлург (памятник, Магнитогорск)

Памятник
Металлург Рабочий
Страна	Россия
Скульптор	Зеленский А.Е.
Строительство	1957—1958 годы
Статус	охраняется государством
Высота	скульптура - 4,75 м., с постаментом - 10,5 м.
Материал	медь
Состояние	удовлетворительное

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7410011000

Памятник «Металлург» — однофигурная скульптурная композиция в полный рост, высотой 4,75 метра, выполнена из кованой меди, возвышается на постаменте из кирпича и облицованном белым мрамором. Общая высота — 10,5 м. К памятнику ведут широкие лестничные марши. Автор постамента — архитектор В. Н. Богун.
Памятник является образцом монументального искусства федерального значения.

Внешние изображения
	[data12.gallery.ru/albums/gallery/10663-e40c3-34966968-m549x500.jpg Советский павильон на ЭКСПО-58 в Брюсселе. Вводный зал павильона СССР. Автор скульптур "Рабочий" и "Колхозница" - А.Зеленский]

Внешние изображения
	[img-fotki.yandex.ru/get/5313/123177916.e5/0_9315c_47eb7d53_XL.jpg ЭКСПО-58 в Брюсселе. Павильон СССР]

История скульптуры

Создание

Скульптура рабочего в образе металлурга была создана для павильона CCCP на Всемирной выставке 1958 года в Брюсселе как часть композиции «Рабочий и колхозница» — символа рабоче-крестьянского государства. Автор скульптурной композиции — скульптор А. Е. Зеленский.
В 1959 в Нью-Йорке скульптура «Рабочий» была включена в композицию «Космос» на выставке «Достижения СССР в области науки, культуры и техники», скульптор А. Е. Зеленский получил за композицию «Рабочий и колхозница» Золотую медаль выставки.
В 1960 году на Международной выставке в Вене перед фасадом Советского павильона была установлена скульптурная группа «Рабочий и колхозница».
В 1963 году скульптурная композиция А. Е. Зеленского «Рабочий и колхозница» выставлялась на ВДНХ.

Перенос скульптуры

После международных выставок скульптура «Рабочий» до 1967 находилась в фондах скульптурного комбината Союза художников СССР.
По другой версии — скульптура с 1963 по 1967 года находилась на ВДНХ:

В 1967 году металлургический комбинат представлял свои достижения на ВДНХ. На задворках одного из павильонов и увидели работники комбината лежавшую на земле ненужную знаменитую скульптуру. <…> Начались переговоры с руководством ВДНХ, и скульптура очутилась в Магнитке, став со временем её символом.

— газета «Магнитогорский металл»

.

В 1967 в ознаменование 50-летия Советской власти скульптура передана Магнитогорскому меткомбинату и была установлена на территории ММК.
В мае 1970 года памятник перенесли на Привокзальную площадь.

Реставрация

В августе — сентябре 2013 года памятник был отреставрирован. При этом за время своего существования скульптура неоднократно меняла цвет — от медного (в 1958 году на выставке) через серый к чёрному (в настоящее время).

Отрывок, характеризующий Металлург (памятник, Магнитогорск)

Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…