Моисеев, Юрий Алексеевич

Юрий Моисеев
Общая информация
Полное имя	Юрий Алексеевич Моисеев
Родился	15 декабря 1960(1960-12-15) (63 года) Сталиногорск, Тульская область, РСФСР, СССР
Гражданство	СССР Россия
Рост	182 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1978—1979	Химик (Новомосковск)	? (?)
1980	Азот (Новомосковск)	? (?)
1981	Спартак (Москва)	0 (0)
1981	→  Спартак-д
1981—1982	ТОЗ	13 (3)
1985—1990	Спартак (Кострома)	182 (56)
1990—1991	Шинник	55 (11)
1992	Шинник	29 (6)
1993	Океан	32 (10)
1993	→  Океан-д	1 (1)
1994	Локомотив (НН)	19 (4)
1995—1998	Дон	138 (36)
Тренерская карьера
2005	Дон
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Ю́рий Алексе́евич Моисе́ев (15 декабря 1960 года, Сталиногорск, Тульская область, РСФСР, СССР) — советский и российский футболист, нападающий.

Биография

Футбольную карьеру начинал в родном Новомосковске. 19 июля 1979 года забил тысячный гол новомосковского «Химика» в чемпионатах страны (в ворота махачкалинского «Динамо»).

До 1992 года выступал в низших лигах. В высшей лиге играл за ярославский «Шинник», «Океан» из Находки и нижегородский «Локомотив».

Гол Моисеева в ворота волгоградского «Ротора» стал первым голом чемпионата-1993. Ещё один из мячей того сезона форвард «Океана» забил на 19-й секунде золотого матча московского «Спартака» в «Лужниках» (1:1).

В начале сезона-2005 возглавлял новомосковский «Дон».

Окончил Новомосковский институт РХТУ и Высшую школу тренеров.

Достижения

• Победитель третьей зоны Третьего дивизиона: 1995

Ссылки

• [footballfacts.ru/players/23097-moiseev-yurij-alekseevich Профиль на сайте FootballFacts.ru]

Отрывок, характеризующий Моисеев, Юрий Алексеевич

Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.