Московская пирамида

Московская пирамида — разновидность русского бильярда. Наиболее популярна на территории постсоветского пространства.

Краткая история

Появление бильярда в России связано с именем Петра I. Он познакомился с бильярдной игрой, как и со многими другими привезенными им вещами, за границей и по возвращении приказал сделать бильярд для своего развлечения. По его примеру богатые вельможи завели себе бильярды не только в Петербурге, но и во всех своих усадьбах.

Узнав бильярд, русские модернизировали его под свой менталитет — они отдали своё предпочтение строгим бильярдным столам, забивать шары на которых можно лишь только при очень верном ударе. Руководствуясь пожеланиями лучших бильярдистов того времени, известный петербургский фабрикант и игрок А.Фрейберг в 1850 году начал выпускать бильярдные столы нового типа, так называемые фрейберговские бильярды, основные черты которых сохранились до наших дней.

Классическая «Русская пирамида» в её современном варианте исторически появилась первой из современных русских спортивных бильярдных игр в 80-х годах 19-го века. В «Русской пирамиде» особенно сильно сказывается наличие многочисленных мертвых зон, поэтому она располагает к неторопливой и тонкой позиционной игре с многочисленными отыгрышами и наигрышами.

Первенство Москвы по «Американке» было проведено ещё до войны, так что называть её новой разновидностью не стоит. «Московская пирамида» (или "Сибирка") — более позднее изобретение, появившись в 60-х годах. По некоторым данным её автором был красноярец Александр Филиппович Левданский.

Правила

Московская пирамида — разновидность русского бильярда. Её также называют «сибирской», или «комбинированной». У «московской» есть несколько отличительных от других видов пирамиды правил.

Цель игры — первым забить восемь шаров. Всего в игре участвуют 16 шаров, один из которых биток, отличающийся от прицельных цветом или особой разметкой. Как и в любом другом виде бильярда первый удар производится битком из «дома». Отличие же в том, что объявлять заказ не требуется и играть может любой прицельный шар или биток от прицельных шаров. А при правильном ударе засчитывается любое количество шаров, упавших в лузы. При этом вместо забитого битка со стола снимается любой из прицельных шаров, на который указывает соперник (по новым правилам шар снимает игрок забивший «свояка»), и играющий играет битком с руки из «дома».

Все неправильно забитые и выскочившие за борт шары выставляются после завершения удара и до начала следующего. Единичный шар выставляется на заднюю отметку. Если выставляется несколько шаров, то их устанавливают в произвольном порядке на линии выставления шаров от задней отметки к заднему борту как можно ближе, но не вплотную друг к другу. Если же какие-либо шары, расположенные вблизи или непосредственно на линии выставления шаров, мешают процессу выставления, то выставляемые шары располагают на линии выставления шаров как можно ближе к задней отметке и как можно ближе, но не вплотную к мешающим шарам.

В случае нарушения правил соперник нарушителя имеет право после снятия со стола на полку штрафного шара, сам произвести следующий удар или уступить его нарушителю.

Штраф взыскивается:

а) при всяком касании играющим любого шара рукой, одеждой и т. п. до, после или при выполнении удара;

б) при ударе по битку турником или боковой частью кия;

в) при ударе во время не завершившегося движения шаров от предыдущего удара;

г) при промахе, когда «свой» не коснулся ни одного из шаров:

д) при вылете за борт «своего» шара;

е) при отрыве обеих ног от пола во время удара. Если при нарушении по пунктам а), д) и е) были сыграны один или несколько шаров, то последние не засчитываются, вынимаются из луз и устанавливаются у короткого борта в районе третьей точки.

ж) если биток после удара по прицельному шару не делает два борта и более, то за это снимается шар.

При этом есть особые позиции, за которые штраф не назначается, и игра продолжается:

а) если при неправильном ударе биток выскочил за борт и, ударившись о кого-либо, возвратился на бильярд, и играемый шар упал в лузу, то он не засчитывается, удар переходит к партнеру.

б) биток или любой шар выскочил и остановился на борту. В этом случае шар ставится плотно к борту около того места, где он остановился на борту. Удар переходит к партнеру, но если был положен шар, то он засчитывается.

в) кто-либо из посторонних или партнёр во время удара случайно помешал: толкнул, задел и т. п. По желанию пострадавшего положение шаров может быть восстановлено. Удар переигрывается.

г) если шар остановился в растворе лузы, но упал в промежуток времени между началом прицеливания другого партнера и моментом подхода битка к застрявшему шару, в результате чего получился промах. Удар сохраняется за промахнувшимся. Упавший шар выставляется на точку 3 или на ближайший к ней короткий борт. Биток переставляется в «дом» и удар выполняется оттуда на общем основании.

Играя в «московскую пирамиду» можно несколькими способами давать фору:

а) партнёры договариваются, сколько шаров играть каждому (например, дающий забивает 8 шаров, а получающий — 6);

б) можно договориться и так (особенно если один любит играть в «американку», а другой — в «московскую»): один играет в «московскую» по правилам американки, не забивая полосатый, бить же в него разрешается; другой играет в «московскую», но до 2—4 забитых шаров;

в) один играет до 8 шаров в любые лузы, другой — до 4, но в одну выбранную соперником лузу он не имеет права забивать шары. Если он всё-таки положит шар в лузу, то шар кладётся на полку партнёра.

См. также

• Пирамида (бильярд)
• Американка (бильярд)

Ссылки

• [www.propool.ru/_gms/pyramid/mp_rls.htm Основные правила игры]

Отрывок, характеризующий Московская пирамида

– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.