Муданийское перемирие

Муданийское перемирие — перемирие, подписанное между кемалистами (правительство Великого национального собрания Турции во главе с Кемалем Ататюрком) и Антантой (Великобритания, Франция, Италия) 11 октября 1922 года в оттоманском портовом городе Муданья на Мраморном море. Перемирие завершило боевые действия в ходе греко-турецкой войны (1919—1922).

14 октября 1922 года к перемирию присоединилась Греция, которая явилась главной проигравшей стороной.

Его условиями предусматривалось:

• прекращение военных действий между Турцией и Грецией;
• отвод греческих войск из Восточной Фракии до линии, проходящей по левому берегу реки Марица;
• оккупация войсками стран Антанты правого берега Марицы до заключения мирного договора;
• передача турецким представителям гражданской власти на территории всей Фракии;
• обязательство сторон не увеличивать численность своих войск, не строить укреплений и не производить военных работ в районах и пунктах, указанных в перемирии;
• обязательство Турции впредь до ратификации мирного договора не вводить войска в Восточную Фракию.

Стороны также решили созвать мирную конференцию в Лозанне, на которой и был подписан Лозаннский мирный договор.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Муданийское перемирие

– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.