Манукян, Мхитар Размикович

Спортивные награды
Греко-римская борьба
Олимпийские игры
Бронза	Афины-2004	до 66 кг.
Чемпионаты мира
Бронза	Прага-1995	до 62 кг.
Золото	Евле-1998	до 63 кг.
Золото	Афины-1999	до 63 кг.
Чемпионаты Европы
Бронза	Будапешт-1996	до 62 кг.
Чемпионаты Азии
Золото	Тегеран-1997	до 63 кг.
Золото	Ташкент-1999	до 63 кг.

Мхита́р Ра́змикович Манукя́н (арм. Մխիթար Մանուկյան; род. 20 сентября 1973, Ленинакан, Армянская ССР) — армянский и казахстанский борец греко-римского стиля, тренер, двукратный чемпион Азии (1997, 1999), двукратный чемпион мира (1998, 1999), призёр Олимпийских игр (2004). Мастер спорта Армении международного класса (1995). Заслуженный мастер спорта Казахстана (1998).

Биография

Мхитар Манукян родился 20 сентября 1973 года в Ленинакане. Начал заниматься греко-римской борьбой в возрасте десяти лет под руководством Юрия Карапетяна. Во время Спитакского землетрясения потерял обоих родителей и сестру. По его словам, пережить эту трагедию ему помогло занятие борьбой. В 1990 и 1991 годах становился чемпионом мира среди юношей. С 1993 по 1996 год входил в состав национальной сборной Армении, был призёром чемпионата мира (1995) и Европы (1996), участником Олимпийских игр в Атланте (1996).

В 1997 году по приглашению главного тренера сборной Казахстана Даулета Турлыханова переехал в Алма-Ату и продолжил выступать под флагом Казахстана. В том же году Мхитар Манукян выиграл чемпионат Азии, а в 1998 и 1999 году становился чемпионом мира. В 1999 году Международной федерацией объединённых стилей борьбы признавался лучшим борцом года. Был одним из главных фаворитов на Олимпийских играх в Сиднее, но ещё на предварительном этапе этих соревнований неожиданно проиграл кубинскому борцу Хуану Луису Марену и занял лишь седьмое место. В дальнейшем из-за травмы шейного позвонка длительное время не участвовал в соревнованиях, а потом не мог выйти на свой прежний уровень. С трудом отобравшись на Олимпийские игры в Афинах, он смог завоевать бронзовую медаль этих соревнований.

В 2005 году завершил свою спортивную карьеру и стал помощником главного тренера сборной Казахстана по греко-римской борьбе.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ma/mkhitar-manukyan-1.html Мхитар Манукян на сайте Sports-reference.com (англ.)]
• [www.fila-official.com/index.php?option=com_database&Itemid=&act=ficheLutteur&id_lutteur=DA0349E2EFD24D58B9356280F7054713&filtre_pays=&lettre=M&recherche_lutteur=&lang=en Профиль на сайте Международной федерации объединённых стилей борьбы (англ.)]
• [borqba.narod.ru/htm-sport/mhitar-zh.htm О жизни]
• [borqba.narod.ru/htm-sport/mhitar.htm Последний отблеск настоящей борьбы]
• [borqba.narod.ru/htm-sport/mhitar-oi.htm Мхитар Манукян на Олимпийских Играх 2004]

Отрывок, характеризующий Манукян, Мхитар Размикович

«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.