Патриотический институт

Женский патриотический институт — учреждён в 1822 г. вместо училища сирот для детей офицеров, погибших в Отечественной войне 1812 года.

История

В 1812 г. патриотически настроенные аристократки создали благотворительную организацию, которая стала называться Женским Патриотическим обществом. Это общество через год организовало училище для осиротевших офицерских дочерей.

Квартал, ограниченный 9-й и 10-й линиями, Большим пр. и Съездовским пер., в первой половине XVIII века занимали участки математика Л. Эйлера, граверов Х.-Э. Вортмана и И. Елякова, литератора В. К. Тредиаковского. Сын Тредиаковского продал участок купцу С.С. Яковлеву. Все эти владения впоследствии отошли Патриотическому институту.

В 1812 г. для училища приобрели участок Бопре с каменным двухэтажным домом конца XVIII века. Окончательно территория сформировалась в середине XIX века.

Тогда же возвели третий этаж. В дальнейшем присоединялись соседние участки, и к середине XIX века территория института простиралась от Кадетского (ныне Съездовского) пер. до Большого пр. В 1823—1825 гг. видный столичный зодчий А. А. Михайлов 2-й реконструировал старый трехэтажный корпус и значительно расширил его в сторону Большого проспекта, сформировав таким образом главное здание училища.

В 1827 г. училище получило название Женский патриотический институт. Начались очередные строительные работы — приобрели участок булочника Кеппе, вытянутый севернее, вдоль 10-й линии. В 1827—1828 гг. арх. А. Е. Штауберт при участии А.Ф. Щедрина надстроил корпус четвёртым этажом, возвел по обеим его сторонам трехэтажные флигели, которые соединил с ним двухэтажными крытыми переходами с арочными проездами в первом этаже.

Внутри территории был разбит сад. В 1828 г. институт переехал в здание.

В 1831 году преподаватели Патриотического Института по своему служебному положению были приравнены к преподавателям аналогичных заведений Ведомства Императрицы Марии, а в 1834 г. законодательно утвердились правила приема девочек в Институт. В финансовом плане институт вполне был обеспечен: доходы от неприкосновенных капиталов, постоянный взнос платы от комитета 18 августа 1814 года, значительное увеличение числа воспитанниц, и самое главное — покровительство императрицы. Это дало институту возможность в материальном отношении жить спокойно и, благодаря участию статс-секретаря Лонгинова, направить внимание на улучшение материального обеспечения служащих и, вместе с тем, на лучшую постановку всего учебно-воспитательного процесса.

Император Николай I пожаловал институту участок вдоль Большого пр., принадлежавший Академии наук, и в 1834—1837 гг. арх. А.Ф. Щедриным был построен южный угловой трехэтажный корпус с переходом и надстроены соединительные корпуса. В отдельном, примыкающем с востока корпусе Щедрин спроектировал двусветный актовый зал с хорами на коринфских колоннах (Белый зал).

В 1913 году Патриотический институт отметил своё столетие. Это был последний его праздник. В 1918-м, вслед за Октябрьским переворотом и началом Гражданской войны, женские институты как тип учебного заведения в России стали закрываться. Женский Патриотический Институт был ликвидирован.

Церковь во имя свв. Захария и Елизаветы

До 1817 года Патриотический Институт не имел своей церкви, и воспитанницы посещали богослужения в ближайших приходских храмах. Через два года был куплен и надстроен третьим этажом старинный дом на 10-й линии, в котором некогда жил поэт В.К. Тредиаковский. В надстроенном этаже и была 24 декабря 1819 освящена в присутствии Императрицы домовая церковь. Здесь она находилась всего четыре года, а затем её перенесли в соседний дом купца Д. Лопеса на Среднем проспекте. К освящению Императрица Александра Феодоровна, взявшая институт под своё покровительство, подарила прекрасную утварь из дворцового собора, а в 1835 — «Снятие с креста» акад. А.Е. Егорова. Позже, в память об основательнице учебного заведения, Хлебников пожертвовал мозаичный образ с изображением св. Елизаветы. В 1871—1872 Г. Х. Штегеман возвел на 9-й линии четырёхэтажное здание гимназии при институте, где учились и приходящие дети. Последний перенос храма — «ввиду незначительного его размера» — произошел в начале XX века, когда в 1899—1900 институтский архитектор акад. К. Г. Прейс выстроил во дворе дома по 10-й линии, 3, большой двусветный флигель, где был поставлен новый одноярусный стилизованный иконостас с четырьмя иконами. Освящение, в присутствии вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, совершил 16 января 1902 митрополит Антоний. Церковь была освящена во имя свв. Захария и Елизаветы. В 1913 году Камер-Юнкер Князь Петр Сергеевич Волконский сообщил о готовности взять на себя заботы об обеспечении церкви. Но длилось это не долго. В 1918-м, вслед за Октябрьским переворотом и началом Гражданской войны, женские институты как тип учебного заведения в России стали закрываться.

Источники

• Абросимова Б. А. О благотворительных организациях в России / А. Б. Абросимова // Советское государство и право. — 1992. — № 1
• Бардовский А. Ф. Патриотический институт. История, очерк за 100 лет 1813—1913 гг. / А. Ф. Бардовский. — СПб.: тип. «Т-ва Е. Вейерманъ и К°»1913. — 285 с.
• Федосова Э. П. Бестужевские курсы — первый женский университет в России / Э. П. Федосова. — .М.: Просвещение, 1990. — 142 с.
• Шохоль К. Р. Высшее женское образование в России / К. Р. Шохоль. — СПб., 1910. — 150 с.
• Шумигорский Е. С. Императорское Женское Патриотическое Общество. 1812—1912 / Е. С. Шумигорский. — СПб.: Гос.тип., 1912. — 226 с.

Отрывок, характеризующий Патриотический институт

– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.