Патум де Берга

Пату́м де Берга, или просто Пату́м (исп. Patum de Berga) — популярный праздник, проходящий каждый год в каталонском городе Берга, когда отмечают праздник Тела и Крови Христовых. Праздник состоит в шествии мистических и символических фигур, танцующих под ритмы больших барабанов. Широко используется огонь и пиротехника.

Он объявлен «Традиционным фестивалем национальных интересов» Каталонии в 1983 году и Шедевром устного и нематериального культурного наследия ЮНЕСКО.

Шествия

• El Tabal (барабаны)
• Turcs i Cavallets (турки и лошадки)
• Les Maces (булавы)
• Les Guites (мулы)
• L'Àliga (орёл)
• Els Nans Vells (старые карлики)
• Els Gegants (великаны)
• Els Nans Nous (новые карлики)
• Els Plens (дьявольские огни)

Происхождение и значение

Кто посетит Бергу в четверг и в воскресенье Тела Христова, или в среду и субботу вечером, может легко почувствовать праздничную атмосферу Патума. Огонь, дым, прыжки, танцы, питьё доступны участникам праздника, зародившегося в Средние века. Великаны, черти, странные чудовища шествуют по городам Каталонии во времена Патум-де-Берга.

К Патуму питали интерес антропологи и фольклористы.

Хуан Амадес (англ.), писатель и исследователь каталонского фольклора, посвятил много страниц Патуму в его книге Обычаи Каталонии (каталон.). Согласно Амадесу, «Нигде более не найдёте подобного празднества Тела и Крови Христовых, как в Берге».

Амадес отмечает, что некоторые древние танцевальные шествия создали этот праздник — танцы, содержащие великолепие и огромную жизненную силу. Эти танцы за пределом евхаристического чувства и являются ядром Патума, создавая «зрелище популярного театра, в котором есть нечто уникальное», пишет Амадес. Он говорит, что не знает иных мест в стране, где древние танцы были такими соразмерными и впечатляющими. Амадес уточняет, что эти танцы надо смотреть «в простоте театральной площади и бедноте деталей, которые были у людей, когда шло действо». Согласно его мнению, «Патум является документом археологической важности как спектакль из евхаристического праздника».

Мануэль Риу (каталон.) (каталонский писатель) в 1955 году рассмотрел Патум как «священную драму, мимическую и ритмическую, которая развивалась в пределах площади и является предшественником современного театра».

См. также

• Гуита Шика

Внешние ссылки

• [www.lapatum.cat/ Сайт Патума]
• [www.lapatum.es/ Видео и фото Патума]
• [www.catalunyaonline.cat/ Онлайн-видео с Патумом и другими фестивалями]
• [www.worlds.ru/europe/spain/history-patum.shtml Статья] в журнале Вокруг света.

Отрывок, характеризующий Патум де Берга

– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.