Перынь

Перы́нь — урочище вблизи Новгорода. Предположительно, здесь находилось древнерусское языческое святилище, посвящённое славянскому богу-Громовержцу Перуну. На Перыни располагается Перынский скит

Географическое положение

Исторически Перынь представляла собой остров, находившийся между речками Прость, Ракомка и рекой Волхов у самого его истока из озера Ильмень. После того, как в 1960-х годах водный режим был нарушен строительством насыпной дамбы для прокладки дороги к острову, пойма реки Прость заметно уменьшилась и сильно заболотилась. В результате остров превратился в полуостров, а затем - во всхолмление, превращающееся в полуостров в период весенних паводков. Севернее, вниз по течению находится Юрьев монастырь, далее, в 6 км — Великий Новгород.

На фоне окружающего ландшафта Перынь заметно выделяется благодаря произрастающим на острове соснам. Сосновая роща была посажена в конце XIX века.

История

Новгородские летописи сообщает что в 980 году в верховьях Волхова воеводой киевского князя Владимира (во время проводимой им реформы славянского язычества) Добрыней был установлен идол Перуна. Спустя 8 лет, в связи с принятием христианства, князь Владимир приказал привязать Перуна к конским хвостам и скинуть с горы по Боричевскому спуску "на Ручаи". Добрыня вместе с Иоакимом Корсунянином разорил требища, а идол Перуна срубил и сбросил в Волхов. Летопись так сообщает об этом событии:

«В лето 6497 … прииде к Новуграду архиепископ Аким Корсунянин, и требища разруши, и Перуна посече, и повеле влещи его в Волхово; и поверзьше уже, влечаху его по калу, биюще жезлеемъ …».

Позднее в Перыни был основан одноимённый Перынский монастырь (скит), который впервые упоминается в летописи в 1386 г и просуществовал до 1922 г. Однако наиболее древним из сохранившихся его памятников является церковь Рождества Богородицы, построенная на рубеже XII—XIII столетий.

В местных новгородских преданиях вплоть до XX в. сохранялась память об этом месте и существовал обычай бросать монету в Волхов проплывая мимо Перыни.

Археологическое изучение

Раскопки в Перыни проводились в 1948 (руководитель А. В. Арциховский), и 1951—1952 (руководитель В. В. Седов) годах. В ходе работ на вершине древнего холма была открыта площадка диаметром 21 м, окружённая рвом шириной 5-7 м и глубиной до 1 м. При этом внутренняя граница рва образовывала практически правильный круг, а внешняя была неровной и имела отдельные выступы. На дне рва обнаружены угли, а в центре площадки зафиксирована яма от массивного столба. В стороне от комплекса были обнаружены остатки ещё двух подобных рвов.

Перынское святилище было реконструировано В. В. Седовым в виде находящейся на возвышенности площадки круглой формы диаметром в 21 метр, посередине которого стоял деревянный идол Перуна. Яма при этом была интерпретирована как его основание, диаметром в 65 см. По периметру этого круга был вырыт кольцеобразный ров с 8 дугообразными выступами, служившими для разжигания кострищ. Вокруг идола Перуна находились другие идолы, также окружённые аналогичными рвами.

Данная интерпретация получила широкую известность и вошла в научную литературу. Но при этом она не является единственной и бесспорной. По мнению некоторых авторитетных исследователей (В. Я. Конецкий, Л. С. Клейн) выявленные объекты представляют собой остатки крупных сопок. При их раскопках наблюдаются аналогичные рвы со следами огня и остатки деревянных столбов в центре круглой площадки, служившей основанием насыпи. По мнению вышеупомянутых исследователей в Перыни располагалось группа сопок, которая в какой то момент была срыта (на это указывает то, что центральный ров был единовременно засыпан однородным жёлтым песком, возможно, из срытого кургана).

Однако, каким бы не представлялся внешний облик «святилища», наличие в урочище древнего культового комплекса не вызывает сомнений.

Литература

• Седов В. В. [www.russiancity.ru/hbooks/h011.htm «Древнерусское языческое святилище в Перыни»], КСИИМК, т.50, Москва 1953.
• Конецкий В. Я. Некоторые аспекты источниковедения и интерпретации комплекса памятников в Перыни под Новгородом // Церковная археология. СПб.; Новгород, 1995. Ч. 1.
• Л. С. Клейн. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. — СПб.: Евразия, 2004. — 480 с. — 3000 экз. — ISBN 5-8071-0153-7
• Артемов В. Мифы и предания славян. — М.:ОЛМА Медиа Групп, 2012. — 304 с. — 7000 экз. — ISBN 978-5-373-04494-3
• Секретарь Л. А., Филиппова Л. А. По Приильменью. Путеводитель. Лениздат, 1991

Отрывок, характеризующий Перынь

– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».