Политбойцы

Политбойцы — собирательное название комсомольцев и членов ВКП(б), отправленных в действующие фронтовые части в первые месяцы Великой Отечественной войны по специальной партийной мобилизации с целью повышения боеспособности и моральной устойчивости личного состава воинских частей. Как правило, массовый призыв полибойцов был связан с обострением обстановки на фронтах, которое вызывалось превосходством противника в живой силе, вооружении и технике. Считается, что появление в составе советских вооружённых сил политбойцов сыграло существенную роль в укреплении морального состояния Красной Армии во время наиболее тяжёлого периода Великой Отечественной войны.

Исторический очерк

Практика массовых мобилизаций членов партии РКП(б) в вооружённые силы прошла проверку опытом ещё в годы Гражданской войны. Одними из первых стали мобилизации в 1918 году коммунистов Екатеринбурга и Поволжья, благодаря которым в ряды Красной Армии влилось более 20 тысяч человек. В дальнейшем эти процедуры стали масштабными и систематическими.

В первые же дни Великой Отечественной войны советское партийное руководство в лице ЦК ВКП(б) обратилось к имеющемуся опыту и на основании постановлений Политбюро ЦК от 27 и 29 июня 1941 года были организованы первые мобилизационные мероприятия. Всего за первые шесть месяцев войны в войска было послано 100 тысяч политбойцов (40 тысяч комсомольцев и 60 тысяч коммунистов). До января 1942 года было организовано пять мобилизаций; в дальнейшем же из-за роста числа коммунистов в составе действующей армии они прекратились.

Перед отправлением на фронт политбойцы обучались на курсах специальной подготовки длительностью от двух недель до одного месяца. В октябре 1941 года их подготовка была поставлена на поток в 59 военных училищах. Обычно, после её окончания основная часть политбойцов направлялась во вновь формируемые части или на наиболее критические участки боевых действий. Как правило, политбойцы вступали в состав действующих частей компактными группами по 500 человек на дивизию или по 15-20 человек на роту. Иногда, в особо тяжёлых ситуациях политбойцов перебрасывали на угрожаемые направления целыми подразделениями ротного состава. Им поручались наиболее опасные и ответственные задания; они первыми вставали в атаку, поднимая других бойцов личным примером и неся при этом значительные потери. Многие из них в ходе боевых действий выдвигались на должности политруков, командиров взводов и рот.

Ссылки

• Бондаренко Н. Ф. [kprf26.ru/images/Rodina14.05.201518.pdf Политбоец – забытое звание?] (рус.). Газета «Родина» № 18 (1072). Веб-сайт Ставропольского краевого отделения КПРФ (14 мая 2015). Проверено 12 октября 2016.
• Кулинченко В. [www.ostrogozhsk.ru/history/index.php?id=78 Первыми поднимались в атаку политбойцы] (рус.). Информационный веб-сайт ostrogozhsk.ru. Проверено 12 октября 2016.
• Маков М. [www.liveinternet.ru/users/3790905/post270536158/ О политбойцах Великой Отечественной: замалчиваемая история] (рус.) (14 апреля 2013). Проверено 12 октября 2016.

Отрывок, характеризующий Политбойцы

– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)