Пуля с цельнометаллической оболочкой

Пуля с цельнометаллической оболочкой, также оболочечная пуля — пуля, покрытая слоем из медного сплава (томпак, мельхиор) или из стали. Оболочка покрывает практически всю поверхность сердечника. Также использование оболочки предотвращает загрязнение ствола оружия металлом и повреждение сердечника. Боеприпасы с цельнометаллической оболочкой стали применяться военными после принятия Гаагских соглашений 1899 года, запрещавших использование экспансивных пуль в военных целях как негуманное оружие.

Пули с разрушающейся оболочкой

Некоторые ружейные патроны наносят более тяжёлые раны, нежели другие, в силу конструкционных особенностей. Не все пули содержат в себе цельнометаллический сердечник.

• Хотя британские боеприпасы .303 British удовлетворяют требованиям Гаагских конвенций, они наносят больший урон из-за своей компоновки. Центр масс подобной пули смещен назад — головная часть сердечника сделана из более лёгкого материала, из-за чего пуля разворачивается при столкновении с препятствием, создавая обширные раны. Подобным образом сконструирован и советский 5,45×39 мм, который имел пустотелую выемку в головной части.
• В другом боеприпасе НАТО — 7,62×51 мм — используется стальная оболочка вместо медносплавной, из-за чего она очень часто разрушается после соприкосновения с препятствием.

В культуре

• В честь такого вида пули назван фильм Стенли Кубрика о Войне во Вьетнаме.

Ссылки

• [www.rawles.to/Euro_Box_FAQ.html Аббревиатуры европейских наименований типов боеприпасов] (англ.)

Отрывок, характеризующий Пуля с цельнометаллической оболочкой

Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.