Стасевич, Павел

Стасевич Павел
Дата рождения	18 мая 1894(1894-05-18)
Место рождения	Симферополь
Дата смерти	4 июня 1968(1968-06-04) (74 года)
Годы активности	Чикаго
Страна	США США
Профессии	дирижёр,педагог

Павел Стасевич (англ. Paul Stassevitch; 5 (18) мая 1894, Симферополь — 4 июня 1968, Чикаго) — американский скрипач, дирижёр и музыкальный педагог российского происхождения.

Биография

Родители — Илья Стасевич и Клара Сабсай. Учился в Санкт-Петербургской консерватории у Леопольда Ауэра.

Концертировал в различных городах США как скрипач — в частности, в 1941 г. дал совместный концерт с певицей Лоттой Леман. В качестве дирижёра в 1936 г. впервые в США исполнил симфонию до мажор Муцио Клементи. Известно также, что по рекомендации Стасевича молодой Уильям Шуман был приглашён Игорем Стравинским для корректуры нот балета «Игра в карты», поставленного в 1937 году в Метрополитен-опера.

Преподавал скрипку и камерный ансамбль в Чикагском музыкальном колледже и в школе музыки Университета Де Поля, а также частным образом. Среди учеников Стасевича, в частности, Руджеро Риччи, Берл Сенофски, Аарон Розанд, Сэмюэл Магад (заявивший однажды, что Стасевич «открыл ему глаза на музыку»), Хелен Берлин и др.

Автор фортепианных переложений увертюр Генри Пёрселла.

Отрывок, характеризующий Стасевич, Павел

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.