Ропер, Маргарет

Маргарет Ропер (англ. Margaret Roper, урождённая Мор англ. More, 1505—1544) — дочь Томаса Мора, писательница и переводчица.

Биография

Дочь Томаса Мора и его первой жены Джейн Кольт. Как и все дети Мора, получила блестящее домашнее образование.

Маргарет была первой женщиной в Англии не королевского происхождения, издавшей книгу, свой перевод с латыни Precatio Dominica in septem portiones distributa Эразма Роттердамского, вышедший под названием A Devout Treatise upon the Paternoster («Благочестивый трактат на „Отче наш“»). В одном из своих писем Томас Мор упоминает стихи Маргарет, которые не сохранились.

Маргарет вышла замуж за Уильяма Ропера 2 июля 1521 года в Элтеме (Кент). У супругов было пятеро детей: Томас (1533—1598), Маргарет (1526—1588), Мери (ум. 1572), Элизабет (1523—1560) и Энтони (1544—1597).

Во время заключения отца Маргарет навещала его в Тауэре и переписывалась с ним. После казни Томаса Мора в 1535 году его голова была выставлена на месяц на Лондонском мосту. Маргарет подкупила человека, который должен был бросить её в реку, и получила голову отца. Она хранила её в специях. После смерти Маргарет в 1544 году Уильям Ропер сохранил голову тестя. По его распоряжению голова Мора была похоронена вместе с ним.

Литература

• Roper, Margarete More (1505—1544) // Jo Eldridge Carney (Ed.) Renaissance and Reformation, 1500—1620: A Biographical Dictionary. 2001

Отрывок, характеризующий Ропер, Маргарет

Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».