Семёнов, Дмитрий Дмитриевич
| Дмитрий Дмитриевич Семёнов |
Дмитрий Дмитриевич Семёнов (3 января 1835 — 21 марта 1902) — русский педагог, писатель.
Биография
Родился в 1834 году в селе Осиновка Могилёвской губернии.
В 1852 году окончил Витебскую гимназию, в 1859 — учительские курсы Петербургского университета, выдержал экзамен на звание учителя географии.
С 1857 преподавал русскую словесность и географию в 1-й петербургской гимназии и Мариинском училище.
В 1860—62 годах — учитель начальных классов и географии Смольного института.
С 1865 преподаватель высших педагогических курсов при 2-й петербургской военной гимназии.
В 1868 командирован за границу для ознакомления с учительскими семинариями и низшими городскими школами.
В 1870—78 руководил Кубанской учительской семинарией
В 1878 году назначен директором Закавказской (Горийской) учительской семинарии.
С 1883 года состоял инспектором училищного комитета Петербургской городской думы.
С 1888 по 1891 г. он был редактором журнала «Детское Чтение».
Труды
Основным трудом можно считать географическую хрестоматию «Отечествоведение», вышедшую в шести томах в 1864 — 1887 годах, которая до 1917 года было обязательной частью гимназического курса. Каждый том издания выдержал несколько переизданий. Все тома «Отечествоведения» построены по единому плану, в соответствии с которым дается полное историко-географическое и статистическое описание определенного региона. Помимо статей самого Семенова, в издании входят статьи знаменитого педагога Константина Ушинского, Сергея Аксакова, статьи из таких известных книг, как «Землеведение» Карла Риттера, «Живописная Россия» Петра Семёнова-Тян-Шанскогого и других.
- Том 1. Северный край и Финляндия
- Том 2. Южный край. Малороссия, Новороссия, Крым и земли Донского и Черноморского войска.
- Том 3. Кавказ и Урал. Содержит очерки, посвящённые Уральским горам, золотым россыпям Урала, поездке в Илецкую Защиту, рыболовству, быту уральских казаков, башкир и киргизов.
- Том 4. Восток и Запад. [picasaweb.google.com/105216587577974497351/IV1874?authkey=Gv1sRgCIbQ5sePy8SkaQ# Издание С-Петербург, 1874]
- Том 5. Великорусский край.
- Том 6, Туркестанский край. Том, впервые вышедший в 1887 году, посвящён в то время недавно присоединенному к России Туркестанскому краю.
Дмитрий Семёнов разработал методики преподавания географии и русского языка. Является автором первых наглядных пособий для гимназий и ряда работ по истории образования:
- «Уроки географии» (3 части)
- «Мир в картинках» (1866)
- «Дар Слова», книга для чтения в младших классах гимназий
Создал серию картин для младших школьников «Времена года», тематика которых соответствовала содержанию ряда разделов учебника Ушинского «Родное слово», а также разработал методические пособия для учителей «Комментарии к наглядному обучению по картинкам».
Автор целого ряда статей (около 300) педагогического, биографического, критического и исторического содержания в разных периодических изданиях.
Напишите отзыв о статье "Семёнов, Дмитрий Дмитриевич"
Ссылки
- [ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%B2,_%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Семенов Дмитрий Дмитриевич], Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. — С.-Петербург: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.
- [didacts.ru/dictionary/1041/word/sem-nov-dmitrii-dmitrievich Семенов Дмитрий Дмитриевич], Российская педагогическая энциклопедия. Под ред. В. Г. Панова. М., 1993.
Отрывок, характеризующий Семёнов, Дмитрий Дмитриевич
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
