Скагенские художники

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Скагенские художники (дат. Skagensmalerne) — название датской группы художников, живших и работавших в рыбацкой деревушке Скаген на севере Ютландии в 80-х и 90-х годах XIX и в начале ХХ столетия.

Своими произведениями художники Скагенской школы, подражавшие творческому образу французской барбизонской школы, оказали большое влияние на развитие датского художественного искусства. В основном представители Скагена писали в реалистической и натуралистической манере, во многих их произведениях также чувствуется сильное влияние французского импрессионизма. Живописцы, работавшие в Скагене, отвергали академизм датской и шведской Академий искусств и искали свои, более приближённые к окружающей действительности темы и техники творчества.

Наиболее известными представителями художественной колонии в Скагене, ставшей со временем в летние месяцы местом сбора многих талантливых мастеров Скандинавии, были поэт и художник-маринист Хольгер Драхман, а также П. С. Крейер, Мария Крейер, Кристиан Крог, супруги Микаэль и Анна Анкер, Лауриц Туксен, Карл Лохер, Торвальд Нисс, Оскар Бьёрк, Вигго Юхансен и Карл Мадсен (оба последних были близкими родственниками Анны Анкер).

В 1908 году художники открывают в отеле Скагена, принадлежавшем отцу Анны Анкер — бывшем ранее местом встреч живописцев и их «клубом» — художественный музей (Skagens Museum), в котором выставлены многочисленные полотна, принадлежавшие кисти членов группы Скагенские художники. В 1928 году это собрание было переведено в новое помещение; в 1945 здесь же восстановили в первоначальном виде и комнату-столовую художников, бывшую их «клубом».



Галерея

Источники

  • [www.skagensmuseum.dk/index.php?id=7&L=1 Сайт Скагенского музея] (на датском, английском и немецком языках)

Напишите отзыв о статье "Скагенские художники"

Отрывок, характеризующий Скагенские художники

Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.