Сказание о двенадцати пятницах

«Сказание о двенадцати пятницах» — апокриф, возникший, по-видимому, в начале христианской эпохиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). На русскую почву текст попал в переводе с греческого языка, скорее всего, через юж­нославянское посредство. Одним из наиболее ранних славянских списков (если не самым ранним) считается сербский по происхож­дению список, который датировал его на­чалом XIV в. Известны также списки XV—XIX вв. под разными названиями: «Слово о сказании...», «Обретение...» и др.

Существует по крайней мере две редакции «Сказания о двенадцати пятницах» в славяно-русской рукописной традиции, что было отмечено еще А. Н. Веселов­ским. Учёный выделил так называемую «Элевтериеву» редакцию и «Климентову» редакцию, которая, в свою очередь, распадается на варианты А и Б. «Элевтериева» редакция известна лишь в славяно-русских списках, тогда как «Климентова» — в славянских и западноевро­пейских.

См. также

• Пятничный календарь
• Апокриф
• Духовные стихи
• Пятница

Ссылки

• [libooks.org/book_203_glava_32_APOKRIFY_VETKHOGO_ZAVETA.html Апокрифы ветхого завета] (libooks.org)
• Basil Lourié. [www.academia.edu/486505/Friday_Veneration_in_the_Sixth-_and_Seventh-Century_Christianity_and_the_Christian_Legends_on_Conversion_of_Nagran Friday Veneration in the Sixth- and Seventh-Century Christianity and the Christian Legends on Conversion of Nağrān]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сказание о двенадцати пятницах

– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.