Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР

Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года (на сленге валютчиков — «бабочка») «Нарушение правил о валютных операциях» предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями. Осуждение по ст. 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь.

Аналогичные статьи были включены в уголовное законодательство других республик СССР.

Статья максимально ограничивала оборот наличной иностранной валюты среди граждан СССР. Обмен валюты, в том числе на другие ценности, являлся уголовно наказуемым деянием.

Статья активно использовалась органами КГБ СССР для пресечения шпионажа, подпольного предпринимательства, проституции.

Претерпевала ряд смягчений начиная с 1990 года. Окончательно отменена Федеральным законом Российской Федерации N 10-ФЗ от 1 июля 1994 года.

В действующем Уголовном кодексе Российской Федерации (1996) ст. 88 посвящена видам наказаний, назначаемым несовершеннолетним.

В практике

Статья 88 использовалась в деле Рокотова и других.

В литературе

Довлатов, С. Д. — Чемодан (1986).

Источники

• [kommersant.ru/doc/266002 Вокруг статьи 88: возможен ли в стране свободный валютный рынок?] По непроверенным данным, поступившим из неофициальных источников, в органах прокуратуры рассматривается вопрос об отмене восемьдесят восьмой статьи (рус.). Журнал «Коммерсантъ Власть» № 12 (26 марта 1990). Проверено 23 мая 2016. [web.archive.org/web/20160304070251/kommersant.ru/doc/266002 Архивировано из первоисточника 4 марта 2016].

Отрывок, характеризующий Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР

Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.