Стеклярусный кабинет

Стеклярусный кабинет — уникальный и самый известный дворцовый интерьер Китайского дворца Ораниенбаума (под Санкт-Петербургом), созданный по заказу Екатерины II в 60-х годах XVIII века. Украшен 12 панно, на которых по стеклярусному фону-основе вышиты синелью (французским объёмным шёлком) пейзажи тропических лесов. Общая площадь панно — 41 м².

Стеклярусный кабинет сохранил подлинную отделку 1760-х годов. Стеклярус был изготовлен на мозаичной фабрике, основанной в окрестностях Ораниенбаума (в Усть-Рудице) русским учёным М. В. Ломоносовым. На фоне стекляруса вышиты шёлком сложные композиции с изображениями фантастических птиц среди не менее фантастического пейзажа.

Долгое время считалось, что панно были изготовлены во Франции, однако сейчас установлено, что они были вышиты девятью русскими золотошвеями по рисунку художника венецианской школы Серафино Бароцци, под руководством Марии де Шель. Панно заключены в рамы с золочёной резьбой, имитирующей стволы деревьев, увитых листьями, цветами и гроздями винограда.

Стеклярусный кабинет считается шедевром мирового искусства дворцовых интерьеров.

В 2010 г. стеклярусные панно были отреставрированы в Эрмитаже.

Литература

• Гусаров А.Ю. Ораниенбаум. Три века истории. — СПб, 2011. — ISBN 978-5-93437-329-1.

Отрывок, характеризующий Стеклярусный кабинет

– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.