Страз

Стразы (от нем. Strass, по имени изобретателя, стекловара и ювелира конца XVIII века Г. Штрасса) — имитации драгоценных камней, изготовленные из свинцового стекла с высокими показателем преломления и дисперсией.

История

Стеклянные имитации драгоценных камней были известны на протяжении средневековья, однако название «страз» происходит от фамилии эльзасского ювелира Георга Штрасса (Georges Frédéric Strass, 1701—1773), который в XVIII веке получил калиевое стекло с высоким содержанием свинца (в состав шихты входило более 50 % свинцового сурика Pb₃O₄) и использовал его в производстве бижутерии, имитирующей бриллианты. Полученное Штрассом стекло являлось свинцовым хрусталём (в современной классификации оптических стёкол — тяжёлый флинт), характеризующимся, вследствие высокого показателя преломления сильным «блеском» и, вследствие высокой дисперсии — цветной «игрой».

Наибольшее распространение получили бесцветные стразы, имитирующие бриллианты.

Окрашенные стразы — как и прочие стёкла — получают добавлением в исходную шихту соединений переходных металлов, ионы которых в составе стеклянной массы обеспечивают соответствующую окраску: соединения хрома и двухвалентного железа дают зелёную окраску различных оттенков, соединения трёхвалентного железа — желтоватую и коричневую, кобальта — синюю.

Копии и подделки

Стразы особенно редких драгоценных камней создавали для их имитации, причём зачастую с целью мошенничества.

Полудрагоценные стразы

В ряде случаев стразами называют любые имитации драгоценных камней и их подделки, а не только изделия из гранёного стекла. Так, в качестве материала стразов могут служить кристаллы горного хрусталя (аметист). Также широко распространены достаточно качественные подделки, состоящие из нескольких частей (дуплеты): корона делается из настоящего драгоценного камня, а павильон — из стекла.

См. также

• Swarovski
• Пайетка

Отрывок, характеризующий Страз

– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.