Сурбаран, Хуан де

Хуан де Сурбаран

Сурбаран, Хуан де (Juan de Zurbarán) (1620, Льерена — 1649, Севилья) — испанский живописец эпохи барокко.

Биография

Хуан, сын знаменитого художника Франсиско де Сурбарана, родился в городке Льерена в области Эстремадура, где его отец обосновался в 1617 году. Там же родились другие дети Франсиско — Мария и Изабель Паула. Мальчик рос в достатке, воспитывался сперва в Льерене (отцом и мачехой доной Беатрис де Моралес), затем в Севилье. В мастерской Франсиско де Сурбарана Хуан обучался художественному ремеслу.

Хуан вырос блестящим молодым человеком, довольно честолюбивым (например, подписываясь, он ставил перед своим именем аристократическое «дон»). Кроме художнического дара, он обладал и литературными способностями; современники также отмечали его танцевальное мастерство, которым он овладел под руководством известного учителя танцев Хосе Родригеса Тирадо.

В первой половине 1640-х годов Хуан женился на Мариане де Квадрос, дочери зажиточного ростовщика.

Наверняка Хуан работал в студии отца и был его ассистентом (руку сына исследователи усматривают, например, в картине Франсиско де Сурбарана «Натюрморт с глиняным кувшином и чашками»). Молодой живописец получал самостоятельные заказы на религиозные картины, но известен прежде всего своими натюрмортами. Многие черты произведений младшего Сурбарана роднят их с картинами его отца, но полотнам Хуана присущи и самобытные черты.

К сожалению, Хуан не успел в полной мере проявить свой талант художника: он стал одной из многих жертв чумы, постигшей Севилью в середине XVII века.

Ссылки

• [www.artcyclopedia.com/artists/zurbaran_juan_de.html Работы за пределами СНГ]
• [museums.in.ua/author/Surbaran_Huan В музее Ханенко]

Отрывок, характеризующий Сурбаран, Хуан де

– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.