Сьелито линдо (песня)

Сьелито
Исполнитель	Множество, русская версия - Клавдия Шульженко
Дата выпуска	1882
Жанр	мариачи
Автор	Кирино Мендоса и Кортес

Сьелито линдо (исп. Cielito lindo, «Солнышко») — мексиканская популярная песня, написанная в 1882 композитором Кирино Мендоса и Кортес (исп. Quirino Mendoza y Cortés (1862—1957)) в жанре народной мексиканской музыки мариачи, а точнее — уапанго. Песня получила широкое распространение во всём мире и исполнялась многими артистами, в том числе Клавдией Шульженко и Пласидо Доминго.

Слова

Оригинальные слова могут отличаться от исполнителя к исполнителю, но основа песни на испанском выглядит следующим образом.

В тридцатые годы появилась русская версия песни (музыка М. Феркельмана, слова Н. Лабковского), ставшая очень популярной в исполнении Клавдии Шульженко. Русский текст не является переводом мексиканской версии. В советской обработке песня приобрела даже своеобразный классовый оттенок, ведь «Челита весела и рада, без денег и без наряда».

Оригинал на испанском	Дословный перевод	Русская версия песни
De la Sierra Morena, Cielito lindo, vienen bajando, Un par de ojitos negros, Cielito lindo, de contrabando. Estribillo: Ay, ay, ay, ay, Canta y no llores, Porque cantando se alegran, Cielito lindo, los corazones. Pájaro que abandona, Cielito lindo, su primer nido, Si lo encuentra ocupado, Cielito lindo, bien merecido. (Estribillo) Ese lunar que tienes, Cielito lindo, junto a la boca, No se lo des a nadie, Cielito lindo, que a mí me toca. (Estribillo) Si tu boquita morena, Fuera de azúcar, fuera de azúcar, Yo me lo pasaría, Cielito lindo, chupa que chupa. (Estribillo) De tu casa a la mía, Cielito lindo, no hay más que un paso, Antes que venga tu madre, Cielito lindo, dame un abrazo. (Estribillo) Una flecha en el aire, Cielito lindo, lanzó Cupido, y como fue jugando, Cielito lindo, yo fui el herido. (Estribillo)	С гор Сьера Морена, Солнышко, они спускаются, Пара чёрных глаз, Солнышко, контрабандой. Припев: Ай, ай, ай, ай, Пой и не плачь, Потому что пение веселит, Солнышко, веселит сердца. Птичка, что покинула Солнышко, своё гнездо, Если находит его занятым, Солнышко, то так ей и надо! (Припев) Родинку, которая, Солнышко, у тебя на щеке, Не отдавай никому, Солнышко, она принадлежит мне. (Припев) Если бы твои смуглые губки Были бы сахарными, были бы сахарными, То я бы как карамельку Сосал бы их всё время (Припев) От твоего дома до моего Солнышко, всего один шаг. Пока не вернулась твоя мать, Солнышко, подари мне объятие. (Припев) Стрелу в воздух, Солнышко, послал Купидон И, словно играя, Солнышко, поразил он меня. (Refrain)	Ну кто в нашем крае Челиту не знает? Она так умна и прекрасна, И вспыльчива так, и властна, Что ей возражать опасно. И утром, и ночью Поёт и хохочет, Веселье горит в ней, как пламя. И шутит она над нами, И с нею мы шутим сами. Припев: Ай, ай, я-яй! Что за девчонка! На всё тотчас же сыщет ответ, Всегда смеётся звонко! Ай, ай, я-яй! Зря не ищи ты — В деревне нашей, Право же, нет Другой такой Челиты! Жемчужные горы Сулят ей синьоры, Но ей, Челите, не надо! Она весела и рада Без денег и без наряда. По нраву Челите Лишь солнце в зените, А всех кавалеров шикарней Считает простого парня, Что служит у нас в пекарне. Припев. Для нашей Челиты Все двери открыты, Хоть лет ей неполных семнадцать. Но взрослые все, признаться, Её как огня боятся. И любим её мы, И терпим её мы, И справиться с нею нет мочи — Над нами она хохочет И делает всё, что хочет!

Отрывок, характеризующий Сьелито линдо (песня)

– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.