Теория коммуникации Карла Дойча

Теория коммуникации – это теория макроуровня, созданная Карлом Дойчем для описания процесса принятия решений в политической системе. В основу теории Дойча легли достижения теории информации и кибернетики, и в частности – концепт обратной связи, введенный в оборот Норбертом Винером. В самом общем виде, теория коммуникации занимается изучением технических аспектов информационного процесса, а также процессом общения между людьми.

Происхождение

Происхождение теории коммуникации связывают с развитием информационной теории, которая берет своё начало в 1920-х гг.

Важным этапом в развитии теории коммуникации считается публикация Шенноном Клодом статьи «Математическая теория связи» в журнале американской телефонной компании «Bell System» в 1948 году.

В общественно-политических науках отдельные идеи из теории коммуникации стали использоваться с середины ХХ века.

Теория коммуникации Карла Дойча

На основе теории коммуникации и кибернетики Карл Дойч разработал свой подход, применимый к политическому анализу. Согласно его подходу, у каждого правительства есть определенный набор целей, которые оно стремится достичь. Для достижения этих целей правительства должны координировать усилия людей и направлять их в нужное русло. Теория коммуникации рассматривает главную задачу правительства и политиков как процесс направления и координации усилий отдельных людей с целью достижения определенного набора целей. Вместе с тем подход К.Дойча фокусируется скорее на процессе принятия решений, нежели на последствиях этих решений. Правительства принимают решения на основании информационных потоков, которые рассматриваются в качестве базовых единиц анализа. Теория коммуникации в представлении К.Дойча уделяет особое внимание процессу изменения, поскольку изменение воспринимается как производная от осуществления власти, а потоки информации становятся катализаторами изменений.

Основная концепция

Теория коммуникации рассматривает любое правительство как систему принятия решений, работа которой основывается на потоках информации. Эта система включает в себя операционные структуры, сами информационные потоки и связанные с ними процессы. К операционным системам относятся принимающие структуры или, как их называл сам Дойч, «рецепторы», которые отвечают за получение информации как из внутренней, так и из внешней (международной) среды. В роли «рецепторов» могут выступать как специализированные государственные ведомства, так и частные (к примеру, центры изучения общественного мнения). После того как «рецепторы» получили, проанализировали и обработали информацию, она поступает в пользование аппарата принятия решений внутри правительства, который соотносит полученную информацию с прошлым опытом, а также производит нормативную и ценностную оценки, необходимые для принятия последующего решения.

Механизм обратной связи

Важной категорией в теории коммуникации Дойча является обратная связь. Сам концепт обратной связи был им позаимствован у Норберта Винера, который определял его, как «управление на основе реального, а не ожидаемого поведения». В концепции К. Дойча обратная связь представляет собой коммуникационную сеть, которая производит действия в ответ на ввод информации и позволяет включить результаты политических решений и действий в своё последующее поведение. Как и в кибернетике, в теории Карла Дойча обратная связь может быть двух видов: положительная и отрицательная.

Отрицательная обратная связь

Под отрицательной обратной связью принято понимать такой вид обратной связи, при котором изменение сигнала системы на выходе приводит к такому изменению сигнала на входе, которое противодействует первоначальному изменению. Через механизм отрицательной обратной связи центр принятия решений внутри правительства получает информацию о последствиях принятых решений.

Согласно теории Дойча, работа каждой системы направлена на достижение поставленных перед ней задач, а каждое действие или событие должно приближать систему к осуществлению поставленных задач. Поэтому для системы важно знать, когда то или иное действие препятствует достижению поставленной цели. Именно для этого и нужен механизм обратной связи, который посылает обратные сигналы системе, если то или иное действие препятствует достижению поставленных задач. В результате этого система имеет возможность пересмотреть или скорректировать поставленные задачи и изменить свои действия. Для того, чтобы механизм негативной обратной связи работал эффективно, система должна быть организована таким образом, чтобы получаемая ей информация была релевантная и непрерывная, что позволяло бы правительству видеть разницу между текущим положением и поставленной задачей, равно как и оценивать эффективность выбранных для достижения поставленной задачи средств.

Положительная обратная связь

Существует также и обратная ситуация, когда работает механизм положительной обратной связи. Под положительной обратной связью принято понимать такой тип обратной связи, при котором изменение сигнала на выходе из системы приводит к такому изменению сигнала на её входе, которое способствует дальнейшему искажению выходного сигнала от первоначального заданного значения.

Положительная обратная связь усиливает результаты функционирования системы, поэтому к этому механизму прибегают в тех ситуациях, когда требуется быстрая ответная реакция на изменение внешних параметров. В то же время положительная обратная связь приводит к неустойчивости системы

Как правило, о положительной обратной связи говорят в контексте возникновения конфликтных ситуаций, как во внутренней, так и во внешней политике. Ярким примером положительной обратной связи может служить ситуация, когда действия одной страны, направленные на наращивание или перевооружение своей армии, воспринимаются другой страной как агрессивные, что, в свою очередь, подталкивает последнюю к такой корректировке своих целей и образа действия, которая может вылиться в гонку вооружения. В дальнешем данная ситуация рассматривается в рамках дилеммы безопасности.

Ограничения и критика

Теория коммуникации Карла Дойча обладает рядом ограничений. Так она рассматривает процесс принятия решений как сугубо механический процесс, при этом полностью игнорируется психологическая составляющая лиц, ответственных за принятия решений и постановку целей. Помимо этого из внимания теории ускользает разница между фактическими целями и представлениями о них, которые существуют у конкретных лиц, принимающих решения. В теории Дойча также отсутствует ценностный фактор, а также фактор религиозных, культурных и этнических особенностей, существующих в конкретной системе принятия решений. Теорию коммуникации Дойча также часто критиковали за то, что она уделяет особое внимание именно процессу принятия политических решений, а не их последствия, и концентрируется при этом на движении информационных потоков, полностью игнорируя их содержательное наполнение.

Источники

• The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control with a New Introduction by Karl W. Deutsch (Author)
• On Innovation and Progress in the Social Sciences: Karl W. Deutsch, The Development of Communication Theory in Political Science, History of Political Economy Winter 1975 7(4): 482-498
• A First Look at Communication Theory [Print Replica] Kindle Edition by Em Griffin (Author)
• Comprehensive Modern Political Analysis, N. Jayapalan, Atlantic Publishers & Dist, Jan 1, 2002 – 376 pages
• Norbert Wiener, The Human Use of Human Beings, Avon, New York, 1967, pp. 23–100
• Shannon, Claude Elwood (July and October, 1948). A Mathematical Theory of Communication (PDF). The Bell System Technical Journal. p. 55
• Systems of Political Science, Oran R. Young, Englewood Cliffs, 1968 - Political science - 113 pages

Примечания

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Теория коммуникации Карла Дойча

Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.