Теплицкий, Марк Львович

Марк Львович Теплицкий
Основные сведения
Работы и достижения
Работал в городах	Курск
Награды
Звания

Марк Львович Теплицкий (16 июля 1924 — 14 января 2009) — архитектор, член Союза архитекторов (1951), заслуженный архитектор РСФСР (1984), Почётный член Российской Академии архитектуры и строительных наук (1999).

Автор проектов многих зданий г. Курска.

Биография

Родился 16 июля 1924 года в селе Торговица Подвысоцкого уезда Киевской губернии СССР.

В 1930-х годах семья Теплицкого переехала с Украины в Курск.

В школьные годы занимался во Дворце пионеров в кружке живописи и скульптуры, руководителем которого был известный в Курске архитектор А. Г. Шуклин.

В 1941 г. Теплицкий поступил на архитектурный факультет Харьковского института коммунального хозяйства, но учёба была прервана началом Великой Отечественной войны.

Участник Великой Отечественной войны. На фронте с 1942 года. Разведчик. В 19 лет стал командиром взвода штрафников, потом командиром взвода снайперов дивизии и командиром полковой разведки. Трижды ранен (искалечена левая рука). Дошёл с боями до Варшавы.

После войны продолжил обучение в Харьковском инженерно-строительном институте, после окончания которого, в 1950 году, вернулся в Курск.

Работал в архитектурно-проектной мастерской при управлении главного архитектора города, главным архитектором проектов в проектной конторе «Облопроект» (преобразована в 1964 в институт «Курскгражданпроект», 1951—1990).

Умер в 2009 году. Похоронен на Северном кладбище Курска.

Работы

По его проектам было построено немало зданий, украсивших Курск. Выполнил более 300 индивидуальных проектов.

Первой самостоятельной работой М. Л. Теплицкого стал проект Дома книги на ул. Ленина (1951—1955). В 1952 этот проект был отмечен дипломом Союз архитекторов СССР, а Дом книги включен в энциклопедию «Искусство стран и народов мира» как образец зодчества эпохи социалистического строительства.

Среди зданий, построенных по проекту Теплицкого: поликлиника УВД по ул. Гоголя, 5 (1956); цирк (1971); 12-этажные жилые дома с торговым комплексом «Русь» на ул. К. Либкнехта, д. 4; здание ЦНТИ на углу ул. Дзержинского и Добролюбова (1982—1985); комплекс 9-этажных жилых домов с гастрономом на пл. Перекальского; комплекс 12-этажных жилых домов с рестораном «Орбита» на ул. Дейнеки; на той же улице — 14-этажный «дом-трилистник» с пристройками, где находятся кинотеатр «Ассоль»; комплекс жилых и общественных зданий на площади Героев Курской битвы, доминантой которого является 15-этажное административное здание.

В области мемориальной архитектуры спроектировал 50 памятников, в том числе — стела «Героям-курянам» на Красной площади Курска (1966), мемориал «Памяти павших в годы Великой Отечественной войны» 1941—1945 гг. на Никитском кладбище Курска (1982—1984), памятник артиллеристам на Тепловских высотах в Поныровском районе (скульптор Ф. В. Супонев, 1968), мемориальный комплекс «Командный пункт Воронежского фронта» в п. Кировский Пристенского района и др.

Главным своим творением Теплицкий считал Мемориал памяти павших.

Семья

Сын — Теплицкий, Дмитрий Маркович — архитектор, также как отец автор проектов многих зданий Курска.

Награды

Боевые:

• Орден Отечественной войны I степени.
• Два ордена Красной звезды
• Двенадцать медалей

Профессиональные:

• Заслуженный архитектор РСФСР (1984)
• Орден Почёта (1999)

Отрывок, характеризующий Теплицкий, Марк Львович

Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.