Тканевая жидкость

Тканевая жидкость — это часть внутренней среды организма, схожая по составу с плазмой, и служащая межклеточным веществом для организма.

Тканевая жидкость образуется из жидкой части крови — плазмы, проникающей через стенки кровеносных сосудов в межклеточное пространство. Между тканевой жидкостью и кровью происходит обмен веществ. Часть тканевой жидкости поступает в лимфатические сосуды, образуется лимфа, которая движется по лимфатическим сосудам. По ходу лимфатических сосудов находятся лимфатические узлы, которые играют роль фильтра. Из лимфатических сосудов лимфа изливается в вены, то есть возвращается в кровяное русло.

В теле человека содержится около 11 литров тканевой жидкости, которая обеспечивает клетки питательными веществами и выводит их отходы.

Образование и удаление

Плазма и тканевая жидкость имеют похожий химический состав. Плазма является главным компонентом крови и связана с тканевой жидкостью порами и эндотелием капилляров.

Образование

Гидростатическое давление возникает из-за сокращения сердца, которое выталкивает воду из капилляров.

Водный потенциал возникает из-за небольшого количества растворов, проходящих через капилляры. Это накопление жидкости порождает осмос. Вода проходит от своей высокой концентрации вне сосудов к низкой концентрации внутри них, пытаясь достичь равновесия. Осмотическое давление перемещает воду обратно в сосуды. Так как кровь в капиллярах постоянно течёт, равновесие никогда не достигается.

Баланс между двумя силами различен в разных участках капилляров. В артериальном конце гидростатическое давление больше, чем осмотическое, поэтому вода и другие растворы проходят в тканевую жидкость. В венозном конце осмотическое давление больше, поэтому вещества попадают в капилляры. Эта разница объясняется направлением кровотока и отсутствием равновесия в растворах.

Удаление лишней тканевой жидкости

Тканевая жидкость не скапливается вокруг клеток тканей, так как лимфатическая система перемещает тканевую жидкость. Тканевая жидкость проходит через лимфатические сосуды и возвращается в кровь.

Иногда тканевая жидкость не возвращается в кровь, а скапливается и поэтому возникают отёки (зачастую около стопы и лодыжки).

Химический состав

Тканевая жидкость состоит из воды, аминокислот, сахаров, жирных кислот, коферментов, гормонов, нейромедиаторов, солей, а также отходов жизнедеятельности клеток.

Химический состав тканевой жидкости зависит от обмена веществ между клетками тканей и кровью. Это значит, что тканевая жидкость имеет различный состав в различных тканях.

Не все составляющие крови переходят в ткань. Эритроциты, тромбоциты и белки плазмы не могут пройти через стенки капилляров. Получившаяся смесь проходит через них, в основном, является плазмой крови без белков. Тканевая жидкость также содержит несколько типов лейкоцитов, которые выполняют защитную функцию.

Лимфа считается внеклеточной жидкостью, до тех пор пока она не войдёт в лимфатические сосуды, где он становится лимфой. Лимфатическая система возвращает белки и лишняя тканевая жидкость возвращается в кровоток. Содержание ионов в тканевой жидкости и плазме крови различны в межклеточной жидкости и плазме крови из-за эффекта Гиббса-Доннана. Это вызывает небольшую разницу в концентрации катионов и анионов между ними.

Функция

Тканевая жидкость омывает клетки тканей. Это позволяет доставлять вещества к клеткам и удалять отходы жизнедеятельности.

Примечания

• Marieb, Elaine N. Essentials of Human Anatomy & Physiology. — Seventh Edition. — San Francisco: Benjamin Cummings, 2003. — ISBN 0-8053-5385-2.

Ссылки

• [www.emedicinehealth.com/script/main/srchcont_dict.asp?src=Interstitial+fluid Тканевая жидкость] at eMedicine Dictionary
• Тканевая жидкость // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Тканевая жидкость

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.