Тютчева, Екатерина Фёдоровна

Тютчева Екатерина Фёдоровна
Портрет работы Ивана Макарова
Дата рождения:	27 октября 1835(1835-10-27)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	11 марта 1882(1882-03-11) (46 лет)

Екатерина Фёдоровна Тютчева (1835—1882) — фрейлина императрицы Марии Александровны (с 26.04.1867), писательница, третья дочь поэта Ф. И. Тютчева от первого брака с Элеонорой Петерсон.

Биография

После ранней смерти матери получила воспитание отчасти в доме тётки (сестры матери), отчасти в Мюнхенском институте. В 1845 году вместе с сестрами переехала к отцу в Петербург и воспитывалась в Смольном институте. С 1851 года жила в семье отца, а с 1853 года в Москве у своей тетки Дарьи Сушковой, жены писателя Н. В. Сушкова. По словам современника:

Кити Тютчева очень оживила салон Сушковых. Она была девушкой замечательного ума и образования, у неё была приятная наружность, живые черные глаза; при твердом уме она была сдержанного характера, но не обладала тою женскою грацией, которая служит притягательною силою для мужчин. А так как требования её естественно были высоки, то ей трудно было найти себе пару. Она пережила стариков и умерла, не выйдя замуж.

В 1857 году ею был увлечен молодой Лев Толстой, писавший в своем дневнике: «Тютчева начинает спокойно нравиться мне... Потихоньку, но захватывает меня серьезно и всего», но отношения их не сложились.

Князь Пётр Вяземский посвятил Екатерине Тютчевой одно из своих стихотворений — «Вечер». Как писал граф С.Д. Шереметев

Достойная и редкая, отлично образованная, женщина выдающаяся. Она была душою салона своей тетки и притягательным к нему элементом, с которым все считались. Вела она разнообразную переписку с выделяющимися людьми своего времени. У неё были ум и сердце. Победоносцев вёл с ней постоянную переписку. Смерть ее была для него очень чувствительна.

Занималась журналистикой и переводами — перевела на английский язык избранные проповеди митрополита Филарета, изданные в Лондоне в 1873 году. Последние годы провела в имение Варварино, где в 1882 году построила ветлечебницу и пожертвовала на её содержание 10 тысяч рублей. Организовала в селе Новые народные школы и писала учебники для крестьянских детей.

Умерла 11 марта 1882 года. После её смерти напечатаны её «Рассказы из священной истории Ветхого и Нового Завета»; изданы в Москве в 1884 году.

Ссылки

• [www.ruthenia.ru/tiutcheviana/gen/15.html Екатерина Федоровна Тютчева]
• [www.nasledie-rus.ru/podshivka/9521.php С. А. Долгополова, В. И. Малютина — Двойной портрет Тютчевых]

Отрывок, характеризующий Тютчева, Екатерина Фёдоровна

Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.