Федеральный закон «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации»

Федеральный закон «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации»
Вид:	Федеральный закон
Номер:	442-ФЗ
Принятие:	Государственной думой 23 декабря 2013 года
Одобрение:	Советом Федерации 25 декабря 2013 года
Подписание:	Президентом 28 декабря 2013 года
Вступление в силу:	01.01.2015
Первая публикация:	«Российская газета», N 6271, 30.12.2013

Федеральный закон Российской Федерации от 28 декабря 2013 г. N 442-ФЗ «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации» — нормативный акт, регулирующий деятельность государства и негосударственных организаций, направленную на оказание социальной помощи населению. Закон вступил в силу 1 января 2015 года. Два предыдущих нормативных акта [www.rg.ru/1995/08/04/socobslujivanie-dok.html от 2 августа 1995 года N 122-ФЗ «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов»] и [base.garant.ru/105642/#help от 10 декабря 1995 года N 195-ФЗ «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации»] в этот же день утратили свою силу. Этим документом в России впервые были прописаны условия допуска к социальному обслуживанию негосударственных организаций и индивидуальных предпринимателей.

История принятия

Предпосылками для принятия нового закона считается наличие большой очерёдности в учреждения социального обслуживания, а также несоответствие предыдущих нормативных актов новым вызовам, по мнению депутата Государственной Думы Галины Кареловой. По её же информации, в обсуждении закона приняли участие сотни людей – представителей экспертного сообщества, общественных организаций, социальных работников, но некоторые высказали сомнения, что законопроект должным образом прошёл общественное слушание.

Законопроект был внесён в Государственную Думу в марте 2013 года и был предложен на рассмотрение депутатам членами Комитета по труду, социальной политике и делам ветеранов. После первого чтения, проект отправили на доработку. Депутаты сочли, что в документе содержится слишком много слов об условиях платного оказания социальных услуг. В декабре 2013 года Комитет Совета Федерации по социальной политике предлагал внести поправки в закон ко второму чтению, которые официально ввели бы в России понятия социального предпринимательства и социального предпринимателя. Но поправки не были приняты.

В Государственной Думе закон был утверждён во втором чтении 293 депутатами (65,1 %), высказались против – всего трое законодателей.

Основные положения закона

Новым законом официально разрешили привлекать в сферу социального обслуживания коммерческие и некоммерческие организации. При этом государство обязалось помогать им. В 2015 году из федерального бюджета выделили 168,5 миллионов рублей на субсидирование частных социальных инициатив. Галина Карелова одной из форм поддержки назвала проведение форума социальных инноваций. Для организаций, оказывающих социальную помощь населению, предусмотрена нулевая ставка налога на прибыль до 1 января 2020 года. К таким организациям закон выдвинул определённые требования.

Предполагалось, что коммерческие и некоммерческие организации снизят нагрузку на муниципальные и государственные учреждения. Это привело к сокращению численности государственных соцработников. В 2014 году было ликвидировано или реорганизовано 143 организации социального обслуживания, до 2018 года в 33-х регионах запланированы оптимизационные мероприятия ещё на 260 организациях. До конца 2016 года, сообщают в ИТАР-ТАСС, среднесписочная численность соцработников сократится на 4,6 %.

Ещё одним нововведением закона стало расширение списка лиц, которым могут оказывать социальную помощь. Ранние версии закона включали в сферу бесплатного социального обслуживания инвалидов, пожилых людей, несовершеннолетних и граждан, чей денежный доход был ниже прожиточного минимума. Законом, вступившим в силу 1 января 2015 года, порог отсечения был увеличен до уровня полутора прожиточных минимумов. Представленная в законе 1995 года формулировка «трудная жизненная ситуация» в новом документе не прописана. Вместо этого в документе разъясняются основания для признания необходимости предоставления социального обслуживания гражданину:

• полная или частичная утрата возможности осуществлять самообслуживание;
• наличие в семье инвалида, нуждающегося в постоянном постороннем уходе;
• наличие ребёнка с трудностями в социальной адаптации;
• отсутствие возможности обеспечения ухода за инвалидом или ребёнком (в том числе временное);
• наличие внутрисемейного конфликта;
• отсутствие определённого места жительства;
• отсутствие работы и средств к существованию;
• наличие иных обстоятельств, признанных ухудшающими или способными ухудшить условия жизнедеятельности граждан.

Поменялась и система поддержки детей-сирот. Детские дома, согласно закону, должны акцентировать внимание на предоставление не образовательных, а социальных услуг. Полномочия по опеке и попечительству над детьми-сиротами и сами детские дома с начала 2015 года перешли в ведение органов социальной защиты.

Реестр и регистр

Также законом предполагается создание единого реестра поставщиков социальных услуг и регистра получателей социальной помощи. По информации Минэкономразвития, в регионах России власти искусственно ограничивают участие негосударственных организаций в сфере социального обслуживания, формируя реестры поставщиков из представителей подведомственных учреждений. Это, по мнению специалистов, ведёт к снижению конкуренции на рынке социальных услуг и росту стоимости социального обслуживания.

Критика закона

В Архангельском областном собрании признали формулировки закона слишком расплывчатыми. Больше всего депутатов возмутила предписанная нормативным актом возможность «раннего вмешательства государства в дела семьи в целях профилактики», что, по их мнению, нарушает неприкосновенность семьи. Представители общественности также посчитали, что этими поправками была введена система ювенальной юстиции западного образца, и детей будут забирать из семей на основании бедности и нуждаемости в помощи государства. С требованиями внести изменения в документ выступили представители православной церкви и Ассоциации родительских комитетов. В то же время протоиерей Димитрий Смирнов, специализирующийся в Русской православной церкви на вопросах семьи, не нашёл в документе нарушений семейной неприкосновенности.

Другим поводом для неприятия закона, стали перевод документом части нагрузки по социальному обслуживанию из государственного сектора в коммерческий (что было расценено как начало процесса ликвидации государственной власти) и предусмотренные законом механизмы социального сопровождения.

Ссылки

• [www.rg.ru/2013/12/30/socialka-dok.html Текст Закона]
• [asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=249303-6&02 Информация о законе на официальном сайте Государственной Думы]
• [7x7-journal.ru/post/37511 Негативный анализ закона]

Отрывок, характеризующий Федеральный закон «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации»

– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.