Фейгин, Валентин Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Валентин Яковлевич Фейгин
Дата рождения

3 июля 1934(1934-07-03)

Место рождения

Харьков, Украинская ССР, СССР

Дата смерти

1995(1995)

Страна

СССР, Российская Федерация

Профессии

педагог, виолончелист

Награды

Валентин Яковлевич Фейгин (3 июля 1934, Харьков — 1995) — российский виолончелист, педагог.



Биография

Начальное музыкальное образование получил в Харьковской музыкальной школе-десятилетке (теперь Харьковская средняя специализированная музыкальная школа-интернат, затем в Харьковской консерватории в классе И.М.Когана. Окончил Московскую консерваторию (1957) и аспирантуру при ней (1960). Ученик Семёна Матвеевича Козолупова. В 1957 году получил 1-ю премию VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, в 1961 — 3-ю премию на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей[1][2]. В 1962 году на Втором Международном конкурсе имени Чайковского стал обладателем второй премии.

С 1960 года — солист Москонцерта. Гастролировал за рубежом.

Заслуженный артист РСФСР (1983).

Народный артист России (1994).

С 1974 г. преподавал в Московской консерватории. Среди учеников Фейгина, в частности, Керстин Фельц, Пеэтер Паэмурру, Сергей Истомин, а также его сын Дмитрий Фейгин[3].

Источники

  1. [www.musenc.ru/html/f/feygin.html «Музыкальная энциклопедия»: Фейгин Валентин Яковлевич]
  2. [www.rujen.ru/index.php/ФЕЙГИН_Валентин_Яковлевич «Российская Еврейская Энциклопедия»: Фейгин Валентин Яковлевич]
  3. [meloman.ru/performer/dmitrij-fejgin/ Московская филармония: Дмитрий Фейгин]


Напишите отзыв о статье "Фейгин, Валентин Яковлевич"

Отрывок, характеризующий Фейгин, Валентин Яковлевич

– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.