Фильтр-осушитель

Фильтр-осушитель (цеолитовый патрон) — элемент контура компрессионного холодильного агрегата. Фильтр-осушитель служит для удаления влаги из хладагента, а также защищает капиллярную трубку от засорения твёрдыми частицами. Устанавливается между конденсатором и капиллярной трубкой.

Устройство

Фильтр-осушитель представляет собой отрезок металлической трубки (патрон) длиной 90 — 170 мм и диаметром 16 — 30 мм, закатанный с обоих концов. Внутри патрона, между двумя сетками, находится адсорбент (например, синтетический цеолит NaA) в виде гранул диаметром 1.5 — 3 мм. Сетка на входе в фильтр (со стороны конденсатора), имеющая достаточно большие отверстия, предназначена для предотвращения попадания гранул цеолита в конденсатор. Сетка на выходе, напротив, имеет очень мелкие отверстия и служит непосредственно для очистки жидкого хладагента от твёрдых частиц.

Фильтры-осушители могут иметь два входа, в этом случае, назначение второго входа сервисное. Он служит для ускорения процесса вакуумирования контура холодильного агрегата при сборке. То есть вакуумирование идёт как со стороны низкого, так и высокого давления. Без второго входа процесс проходил бы намного дольше, так как в этом случае ему бы препятствовала капиллярная трубка, снижая производительность, и клапаны компрессора.

Замена фильтра-осушителя

При ремонте холодильного агрегата, требующего вскрытия контура, необходимо всегда заменять фильтр-осушитель на новый. Негодный фильтр-осушитель выпаивают или вырезают с помощью трубореза.

Отрывок, характеризующий Фильтр-осушитель

– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.