Фубини, Гвидо

Гвидо Фубини

Гвидо Фубини (ит. Guido Fubini, род. 19 января 1879г. Венеция - ум. 6 июня 1943г. Нью-Йорк) - итальянский математик.

Биография

Гвидо Фубини Гирон родился в еврейской семье учителя математики Лазаре Фубини Гирона и Зораиде Торре. Среднюю школу окончил в Венеции, затем с 1896 году обучался в Высшей нормативной школе в Пизе. В 1900 году защитил работу магистра по тематике параллелей Клиффорда и эллиптической геометрии. С 1901 года Г.Фубини преподаёт в университете Катании, а затем - в Генуе. С 1908 он живёт в Турине, преподаёт в местных университете и Политехническом институте. В 1939 году, в связи с ужесточением расовой политики, был отправлен фашистскими властями на пенсию. В том же году Г.Фубини эмигрирует вместе со своей семьёй в США, так как учёный не видел в фашистской Италии никаких дальнейших перспектив ни для себя, ни для своих сыновей, один из которых был инженером, а другой - физиком. В 1939 Фубини был приглашён на работу американским Институтом перспективных исследований, затем он несколько лет преподаёт в Нью-Йорке.

Основной темой его исследований, как ученого-математика, являлась дифференциальная геометрия, позднее - различные области математического анализа (теория функций, интегральное исчисление). Занимался также теорией групп и математической физикой, в особенности во время Первой мировой войны, когда его научные изыскания находили практическое применение (в артиллерии). Автор Теоремы Фубини.

Сын Г.Фубини, Эугенио (1913-1997), в годы правления президента Кеннеди в США был ассистентом госсекретаря по оборонным вопросам (в 1963-1965), а затем, в 1965-1969 годах - вице-президентом корпорации IBM.

Сочинения

• [www.archive.org/details/lezionidianalisi00fubirich Lezioni di analisi matematica] (Torino : Società tipografico-editrice nazionale, 1920)
• [resolver.library.cornell.edu/math/1849352 Introduzione alla teoria dei gruppi discontinui e delle funzioni automorfe] (Pisa: E. Spoerri ,1908)

Отрывок, характеризующий Фубини, Гвидо

И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.