Хворостинин, Иван Андреевич

Иван Андреевич Хворостинин (ум. 28 февраля (10 марта) 1625, Сергиев Посад) — русский государственный и политический деятель, писатель.

Биография

Происходил из младшей ветви князей Ярославского дома. В 1605 году при дворе Лжедмитрия I — один из фаворитов и занимает пост кравчего. За близость к самозванцу и склонность к ереси при В. И. Шуйском был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь. В 1610 или в начале 1611 года возвращён в Москву.

В 1613—1614 годах участвовал в боевых действиях против польских войск и отрядов И. М. Заруцкого.В 1618—1619 годы — воевода в Переяславле-Рязанском.

В конце 1622 — начале 1623 года был вновь обвинён в ереси и склонности к католичеству — у него нашли «латинские» книги и образы, — а также в попытке бегства в Литву. Сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. В 1624 году, после покаяния, прощён и получил разрешение вернуться в Москву. Вскоре после этого постригся в монахи Троице-Сергиевого монастыря, где и умер.

Творчество

Автор сочинения о событиях в России начала XVII столетия — «Словеса дней и царей и святителей Московских еже есть в России» — в котором даны характеристики современным ему государственным деятелям: Борису Годунову, Лжедмитрию I, Василию Шуйскому, патриарху Гермогену и другим. В 1624 году Хворостинин написал ряд церковно-полемических работ с антиеретической и антикатолической направленностью.

Сочинения

в книге: Савва В. И., Платонов С. Ф., Дружинин В. Г. «Вновь открытые полемические сочинения XVII века против еретиков», ЛЗАК, вып. 18. СПб, 1907.

Литература

• Платонов С. Ф. «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник». СПб, 1913.
• Скрынников Р. Г. «Михаил Романов». Москва, 2005.

Ссылки

• [bdn-steiner.ru/modules.php?name=Poezia&go=page&pid=23201 Вирши]
• [old-ru.ru/08-49.html Словеса дней]

Отрывок, характеризующий Хворостинин, Иван Андреевич

Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]