Чилкотинское восстание
| Чилкотинское восстание | |||
 Альфред Уэддингтон, организатор постройки дороги. | |||
| Дата |
1864 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Причина |
голод в племени индейцев | ||
| Итог |
Гибель 25 человек | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
| |||
Чилкотинское восстание, Чилкотинская война или резня в Бьют (англ. Chilcotin War) конфликт 1864 года между членами племени Чилкотины в Британской Колумбии и белыми строительными рабочими. Четырнадцать мужчин, нанятых Альфредом Уэддингтоном для постройки железной дороги от бухты Бьют были убиты, также пострадали несколько мужчин возле озера Анахайм и поселенцев с озера Пунци.
История
В 1862 году Альфред Уоддингтон начал лоббировать в прессе, а также через политических союзников постройку железной дороги от бухты Бьют до форта Александрия, откуда должна была следовать к приискам в Баркевиль. Дорога от бухты Бьют прокладывалась вдоль долины реки Хоматко от устья бухты Бьют, пересекала гору Уоддингтон, а затем поворачивала на северо-восток через плато Чилкотин, чтобы присоединиться к Бентинскской железнодорожной ветке у озера Пунци и устья реки Квеснел. По данным Уоддингтона, по сравнению с маршрутом Йель-каньон Фрейзер, известным как дорога Карибу, путь сокращался с 359 миль до 185 миль и уменьшалось время затрачиваемое на доставку грузов с 37 дней до 22. Эти данные привлекли губернатора Дугласа и Альфред получил разрешение на строительство дороги в 1863 году[1].
Строительство шло уже второй год, когда 29 апреля 1864 года Тимоти Смит был убит за отказ дать пищу Клаттасину, Таллоту и другим индейцам. Смит был застрелен, а его тело брошено в реку. Продовольственные магазины и материалы разграблены. Было украдено около 500 кг продуктов. На следующий день местные жители напали на рабочих лагеря. Датчанин Петерсон, Эдвин Мосли и человек по имени Бакли, были ранены, но смогли бежать вниз по реке. Остальные члены бригады были убиты, а их тела брошены в реку. Четырьмя милями дальше по дороге, трое индейцев пришли к дому Уильяма Брюстера и убили его, труп тоже бросили в реку. Индейцы также убили Уильяма Мэннинга, поселенца с озера Пунци. Позже из засады были убиты ещё трое мужчин следовавших на поезде. Всего погибло 19 человек.
Губернатор Сеймур, всего месяц назад вступивший в должность, получил известие о нападениях 14 мая. На следующий день Шартр Брю и 28 человек были отправлены в Бьют, но не смогли пройти вверх по тропе вдоль долины реки Хоматко к месту происшествия и вернулись в Нью-Вестминстер. Вторая группа из 50 человек под командованием комиссара Уильяма Кокса отправились другим маршрутом, попали в засаду и отступили. Брю, с губернатором и 38 мужчинами, на судне «HMS Sutlej» поплыли в Чилкотин по реке Бентинк. К месту назначения они прибыли 7 июля и присоединились к отряду Кокса. Дональд Маклин с частью отряда пошел разведку. Услышав звук перезаряжающейся винтовки, его призвали вернуться, но он не успел и был застрелен прямо в сердце.
Арест
В 1864 году вождь Алексис и воин Клатассин встретились с Коксом и им были даны заверения в дружбе. На следующий день Клатассин, Таллот и шесть других индейцев прибыли к месту стоянки отряда губернатора и тут же были арестованы. Они утверждали, что им были даны гарантии безопасности, это отрицалось Коксом. Заключенные были отправлены в Александрию. Пять из них Таллот, Клатассин, Тах-Питт, Пиль и Чесус были арестованы и обвинены в убийстве. Их судил в сентябре 1864 года в Кенселе судья Бегби. В защиту своих действий, Клатассин сказал, что они ведут войну, а не совершают убийства. Все они были признаны виновными и приговорены к повешению.
Этот инцидент стоил колонии около 80 000 долларов. Ходатайство Императорскому парламенту возместить расходы было отклонено. Вдове Дональда Маклина была назначена пенсия 100 фунтов в год в течение пяти лет. Уоддингтон запросил компенсацию в размере 50 000 долларов от колонии утверждая, что его люди не получили никакой защиты. Колония отказала в выплате, обосновав тем, что ни одно государство не может дать своим гражданам гарантии от убийства. Художник Фредерик Уимпер объяснял беспорядки предоставлением Чилкотинам огнестрельного оружия, тогда как они страдали от недостатка пищи. Судья Бегби утверждал, что наиболее важной причиной беспорядков была озабоченность по поводу права собственности на землю, а не «грабеж или месть»[2]:206. Другие предполагали, что индейцы работавшие на Уоддингтона голодали, в то время как белые рабочие были хорошо обеспечены. Были также претензии к осквернению могил.
Пересмотр судебного процесса
В 1993 году судья Энтони Сарыч, по заказу правительства Британской Колумбии написал доклад, рассматривающий отношения между общиной индейцев и системой правосудия. В результате рекомендаций, содержащихся в докладе, Генеральный прокурор принес извинения вождям Чилкотинов за инцидент и распорядился финансировать эксгумацию могил казненных для обеспечения надлежащего захоронения[3].
Напишите отзыв о статье "Чилкотинское восстание"
Примечания
- ↑ [members.shaw.ca/beyondnootka/biographies/waddington.html Alfred Penderell Waddington]
- ↑ Ormsby Margaret A. British Columbia: A History. — Vancouver: Macmillan.
- ↑ Committee on the Elimination of Racial Discrimination [www.hri.ca/fortherecordCanada/documentation/tbodies/cerd-c-320-add5.htm Fourteenth periodic reports of States parties due in 1997. Canada]. Reports Subumitted by States Parties Under Article 9 of the Convention(недоступная ссылка — история). United Nations (16 марта 2001). Проверено 25 сентября 2007. [web.archive.org/20041117012740/www.hri.ca/fortherecordCanada/documentation/tbodies/cerd-c-320-add5.htm Архивировано из первоисточника 17 ноября 2004].
Ссылки
- [greatcanadianrivers.com/rivers/klinaklini/history-home.html Waddington’s Road and the «Chilcotin War»]
- [www.turning-point.ca/index.php/article/articleview/798/1/51/ Turning Point: Chilcotin War]
- [www.canadianmysteries.ca/sites/klatsassin/indexen.html We Do Not Know His Name — Klatsassin & The Chilcotin War]
- [www.biographi.ca/EN/ShowBio.asp?BioId=38649 «Klatsassin» в Dictionary of Canadian Biography Online]
Отрывок, характеризующий Чилкотинское восстание
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
