Чирики (залив)
| залив Чирики исп. Golfo de Chiriquí | |
 | |
| Вид на залив Чирики с орбиты в марте 2003 года | |
| 7°56′00″ с. ш. 82°15′00″ з. д. / 7.933333° с. ш. 82.25° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=7.933333&mlon=-82.25&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 7°56′00″ с. ш. 82°15′00″ з. д. / 7.933333° с. ш. 82.25° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=7.933333&mlon=-82.25&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Вышестоящая акватория | Тихий океан |
| Страна |  Панама |
| Регионы | Чирики, Верагуас |
Чирики[1] (исп. Golfo de Chiriquí) — залив на востоке экваториальной части Тихого океана, вдаётся в южное побережье Панамского перешейка на юго-западе Панамы. На западе залив Чирики ограничивает полуостров Бурика, на юге острова Ладронес и остров Исла-Монтуоса, а на западе остров Койба. Крупнейшей бухтой залива является Чарко-Асуль (исп. Bahía de Charco Azul)[1][2]. Вся акватория залива принадлежит Панаме, будучи поделена между провинциями Чирики и Верагуас.
В акватории залива Чирики расположены архипелаги: Ладронес, Ислас-Секас и Контрерас, а также острова: Парида, Бока-Брава, Исла-Монтуоса, Ла-Поркада и др[1][2].
Национальные парки в заливе Чирики |
В акватории залива Чирики частично или полностью расположены следующие особо охраняемые природные территории: Национальный морской парк залива Чирики (исп. Parque nacional marino Golfo de Chiriquí), Национальный парк Койба и его особо охраняемая акватория (исп. Parque Nacional de Coiba y su zona especial de protección marina; является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО в Панаме), заповедник Плайя-Баркета (исп. Refugio de Vida Silvestre de Playa Barqueta) и заповедник Бока-Вьеха (исп. Refugio de Vida Silvestre de Boca Vieja).
Напишите отзыв о статье "Чирики (залив)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Лист карты [www.google.com/search?hs=uOq&q=%22C-17-%D0%92%22&btnG=Поиск&lr=&aq=f&oq= C-17-В]. Масштаб: 1 : 500 000.
- ↑ 1 2 Лист карты [www.google.com/search?hs=uOq&q=%22B-17-%D0%90%22&btnG=Поиск&lr=&aq=f&oq= B-17-А]. Масштаб: 1 : 500 000.
Отрывок, характеризующий Чирики (залив)
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
