Чхве Сохэ

Чхве Сохэ (кор. 최서해,崔曙海; 21 января, 1901 Сонджин, Хамгён-Пукто — 9 июля, 1932, Сеул) — корейский писатель. Настоящее имя — Чхве Хак Сон.

Биография

Изучал литературу самостоятельно с детства. Некоторое время бродил по Маньчжурии. Был одним из зачинателей литературы «школы нового направления» и основателей Корейской федерации пролетарского искусства в 1925 году. Кроме него в «школу нового направления» входят На Дохян, Чо Мёнхи и Ли Иксан.

Работы

• Цикл рассказов «Тоска по родине» (1925), «Сумасшедший», «Языки пламени» (оба-1926), «Манту» (1931) посвященных тяжёлой жизни корейских переселенцев в Маньчжурии.
• В автобиографическом рассказе «Исповедь беглеца» (1925), в сборнике «Кровавый след» (1926) выражено эстетическое кредо писателя.
• Стихийный протест против насилия и угнетения показан в рассказах «Голод и убийство», «Смерть Пак Толя» (оба-1925).

Ссылки

[www.big-soviet.ru/825/90105/%D7%F5%E2%E5%20%D1%EE%F5%FD Большая Советская энциклопедия]

Литература

• Чхве Сохэ сонджип, Пхеньян, 1955; Тхальчхульги, Сеул, 1974; в рус. пер, — Цой Со Хэ, Исповедь беглеца. Рассказы, М., 1960.
• Избранные корейские рассказы нового времени. Ли Гвансу. Ким Донъин. Ким Юджон. Хён Джингон. Ке Ёнмук. Ли Хёсок. Чхве Сохэ / Сост. Ким Сыну. Пер. А. Х. Ин. — М.: Изд-во МЦК МГУ, 2003. — 256 с. (на рус. и кор. яз.). ISBN 5-98149-001-2.

Отрывок, характеризующий Чхве Сохэ

Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.