Штурм Полоцка (1633)
| Осада Смоленска | |||
| Основной конфликт: Смоленская война | |||
 Замки Полоцка в XVI веке на гравюре по рисунку С. Пахоловицкого | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
разорение города, литовцы удерживают Верхний замок | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Штурм Полоцка — военный эпизод на начальном этапе Смоленской войны. Небольшое русское войско, состоящее из дворянских, стрелецких и казацких сотен, дислоцированных в Великих Луках и недавно взятом Невеле в рамках «малой войны» совершило опустошительный рейд на Полоцк.
Подойдя к городу на рассвете 3 июня 1633 года, передовой отряд во главе с невлянином Григорием Радецким незаметно подобрался к деревянной стене острога и, проломив в ней брешь, пробрался с пятидесятью стрельцами внутрь, после чего убив сторожей, открыл царским людям ворота. Согласно разрядным данным, «большой острог июня в 3 день взяли и выжгли и польских и литовских людей посекли и языков поимали... И острог и в остроге дворы и лавки и гостиный двор и за Полотою посады выжгли и высекли без остатку, и многие литовские люди в Двине-реке потонули, а остальные литовские люди убежали в малой город и заперлися в малом городе»[1].
Видимо, на волне успеха русские ратники попытались штурмовать и Верхний замок, однако огнестрельные залпы его защитников нанесли немногочисленным нападающим ощутимый урон. Тем не менее, полоцкий подвоеводье Ян Лисовский сообщал, что «замок вышний ледве се удержал»[2]. Когда же литовцы совершили вылазку, они были также отброшены назад в замок[3].
Блокировав шляхту в замке, русские отряды опустошили и спалили окрестности Полоцка, убив или уведя в плен, по свидетельствам Лисовского, «лянтвойта, бургомистра и много добрых колекгов»[2]. Частью богатой добычи стала также литовская артиллерия. После трёхдневного выжигания посада и разорения округи русские вернулись в Великие Луки с захваченными пленными и знамёнами. Героя Полоцкого похода Григория Радецкого в Москве наградили сороком соболей, серебряным ковшом и 10 аршинами камки.
Напишите отзыв о статье "Штурм Полоцка (1633)"
Примечания
- ↑ РГАДА. Ф 210. Разряд. Столбцы Новгородского стола. Н-р 25. Л. 110—120.
- ↑ 1 2 Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т. II. СПб., 1865. Н-р. 55; Русско-белорусские связи: Сб. документов (1570—1677). Минск, 1963. С. 116.
- ↑ РГАДА. Ф 210. Разряд. Столбцы Московского стола. Н-р 163. Л. 107.
Литература
- Малов А.В. [www.reenactor.ru/ARH/PDF/Malov_02.pdf Начальный период Смоленской войны на направлении Луки Великие – Невель – Полоцк (до 3 июня 1633г.)] // Памяти Лукичева. Сборник статей по истории и источниковедению. М., 2006. С. 124-172
Отрывок, характеризующий Штурм Полоцка (1633)
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
