Базна, Эльяс
Эльяс Базна | |
Отец: |
Галиф Базна |
---|
Эльяс Базна (алб. Iliaz Bazda; 28 июля 1904, Приштина — 21 декабря 1970, Мюнхен) — агент немецкой разведки во время Второй мировой войны.
Албанец по национальности, Базна с детских лет жил в Турции. Работал слугой у различных представителей дипломатического корпуса в Анкаре, с 1942 года — камердинер английского посла Хью Нэтчбулл-Хьюджессена. В октябре 1943 года, воспользовавшись привычкой посла забирать домой из посольства секретные документы, начал снимать с них фотокопии и продавать германскому атташе Людвигу Мойзишу. Получил конспиративную кличку «Цицерон». Шпионская деятельность Базны продолжалась до весны 1944 года — в частности, через него был получен ряд предупреждений о бомбардировках союзников на Балканах. Эффективность использования поступавшей от Базны информации, однако, остаётся под вопросом; кроме того, возможно, что через него поступала и дезинформация британской контрразведки (в частности, о перспективе вторжения союзнических армий в Греции).
По окончании Второй мировой войны Базна попытался употребить выплаченные ему немцами деньги для открытия собственного бизнеса, однако выяснилось, что ему платили фальшивыми фунтами стерлингов. Сообщалось даже, что в 1961 году Базна вчинил по этому поводу иск германскому правительству и получил язвительный отказ. Остаток жизни бывший шпион провёл в Турции, торгуя подержанными автомобилями и давая уроки пения. После того, как экс-атташе Мойзиш выпустил книгу мемуаров об операции «Цицерон», Базна при поддержке британских спецслужб также написал и опубликовал воспоминания.
|
Библиография
- Ошибка Lua : attempt to index local 'entity' (a nil value).
Напишите отзыв о статье "Базна, Эльяс"
Ссылки
- Людвиг Карл Мойзиш. Операция «Цицерон»
- [9thmay.ru/personalities/19-spies/45-elyesa-bazna-1.html Эльяс Базна. Биография.]
- Бережков В. М. Тегеран, 1943: На конф. Большой тройки и в кулуарах.. — АПН, 1971.
Примечания
Отрывок, характеризующий Базна, Эльяс
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.