Эпитафия князей Силезии (лат. Epytaphia ducum Silesiae; польск. Nagrobki xiazat sxlaskich) — составленный в XIV веке на латинском языке, снабжённый генеалогическими экскурсами перечень князей Силезии, Вроцлава и Глогува. Сохранилась в рукописи XV веке. Эпитафия охватывает период с 1162 по 1352 годы.
Издания
- Epytaphia ducum Silesiae / ed. W. Arndt // MGH, SS. T. 19. Hannover, 1866, p. 550—552[1].
- Nagrobki xiazat sxlaskich / wydal A. Bielowski // MPH, Tomus 3. Lwow. 1878, p. 710—714[2].
Переводы на русский язык
- [www.vostlit.info/Texts/rus17/Epitaph_ducum_silesiae/text.phtml?id=10311 Эпитафия князей Силезии] в переводе А. С. Досаева на сайте Восточная литература
См. также
Напишите отзыв о статье "Эпитафия князей Силезии"
Примечания
- ↑ [bsbdmgh.bsb.lrz-muenchen.de/de/fs1/object/goToPage/bsb00000860.html?pageNo=550&sortIndex=010:050:0019:010:00:00&zoom=0.75 Annales aevi Suevici]. [archive.is/LGpx Архивировано из первоисточника 10 июля 2012].
- ↑ [www.polona.pl/dlibra/doccontent2?id=20652&from=&from=generalsearch&dirids=1&lang=en CBN Polona]
Ссылки
- [bsbdmgh.bsb.lrz-muenchen.de/de/fs1/object/goToPage/bsb00000860.html?pageNo=550&sortIndex=010:050:0019:010:00:00&zoom=0.75 Латинский текст издания В. Арндта]. [archive.is/LGpx Архивировано из первоисточника 10 июля 2012]. из Monumenta Germaniae Historica
- [www.polona.pl/dlibra/doccontent2?id=20652&from=&from=generalsearch&dirids=1&lang=en Латинский текст издания А. Беловского] из Monumenta Poloniae Historica
Отрывок, характеризующий Эпитафия князей Силезии
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
