Эстрин, Джеральд

Джеральд Эстрин
Gerald Estrin
Джеральд и Тельма Эстрин, Санта Моника, Калифорния. Сентябрь. 2007
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Место смерти:	Санта-Моника, Калифорния, США
Научная сфера:	информатика, компьютерные технологии

Джеральд (Джерри) Эстрин (9 сентября 1921 года, Нью-Йорк — 29 марта 2011 года, Санта-Моника) — американский учёный в области вычислительной техники. Лауреат премии Пионер компьютерной техники 1995 года.

Джеральд Эстрин, почетный профессор Калифорнийского университета. Работал инженером-исследователем на заре компьютерной эры. В 1954—1955 годах Эстрин руководил разработкой WEIZAC — первого компьютера за пределами США и Западной Европы. Разрабатывал собственные программы обучения компьютерной инженерии. Был одним из основателей отдела информатики университета UCLA и его председателем в 1979—1982 и 1985—1988 годах.

Работа над проектом WEIZAC

WEIZAC — Weizmann Automatic Computer — это первый компьютер в Израиле. Эстрин и его семья уехали в Израиль в 1954 году, чтобы возглавить разработку первого компьютера на Ближнем Востоке. Но проблема была в том, что проекту не хватало ни персонала, ни инструментов, от вакуумных ламп до паяльников.

Эстрин сказал в канадских новостях в 2004 году:

Моя главная забота была в том, чтобы нанимать персонал, а затем обучать его конструированию, тестированию и изготовлению компьютеров

— [newsroom.ucla.edu/stories/obituary-gerald-estrin-90-ucla-231609 UCLA newsroom]

Но опыта не хватало. Для получения тончайшей медной полоски, необходимой им, компьютерная группа обнаружила двоих болгарских иммигрантов, которые делали запчасти для вентиляторов и велосипедов в лачуге в окружении сельскохозяйственных животных. Они смогли использовать свои штамповочные машины для производства полос. Всего за 15 месяцев, после прибытия Эстрина в Израиль, компьютер начал функционировать, он имел около 3000 вакуумных трубок, и, после 46 тысяч часов службы, был списан в 1963 году. Джераль Эстрин о достижении, которое положило начало компьютерной эре в Израиле:

Проект WEIZAC позволил мне внести вклад больше, чем я бы мог себе представить. Израиль получил информационную революцию в самом начале гонки компьютерных технологий

— [newsroom.ucla.edu/stories/obituary-gerald-estrin-90-ucla-231609 UCLA newsroom]

Возможно, ещё более важно, что WEIZAC породил новые кадры инженеров и техников, которые, с их преемниками, положили начало высокотехнологичной отрасли страны и академическим институтам.

Израиль также наложил заметный отпечаток на тихого ученого.

Я узнал, как бить по столу. И это сослужило мне хорошую службу, когда позже я стал председателем кафедры компьютерных технологий, университета UCLA … но я также влюбился в людей.

— [www.jewishjournal.com/bloggish/item/gerald_estrin_us_and_israel_computer_pioneer_dies_at_90_20120403 Jewish Journal]

Научная Деятельность

Джеральд получил образование в Университете штата Висконсин, где он получил степень бакалавра, магистра и доктора в 1948, 1949 и 1951, соответственно. В 1950—56 он работал инженером-исследователем в группе Джона фон Неймана в Институте перспективных исследований в Принстоне, Нью-Джерси, где он работал на одном из первых компьютеров.

Эстрин поступил на факультет калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) в 1956 году, планируя создать программу компьютерной инженерии. В результате он стал одним из основателей отдела информатики и был его председателем в 1979—82 и 1985—88 годах. Его жена, Тельма Эстрин, почётный профессор в UCLA, находится в этом же отделе, работала над разработками по обработке данных в исследовании мозга. Там же работала их дочь, Дебора Эстрин, профессор и директор Центра UCLA для внедрения Сетевого зондирования.

Среди многих академических достижений Эстрин была разработка концепции реконфигурируемых вычислений, идеи, которая привела к новым типам программируемых компьютерных чипов, которые являются частью многих систем и устройств, используемых сегодня.

Семья

Жена Джеральда — Тельма Эстрин, профессор университета UCLA.

Наследниками четы Эстринов являются три дочери, которые хранят традиции семьи.

Джудит (Джуди), которая родилась в Тель-Авиве, является заметной персоной в Силиконовой долине, ставшей одним из основателей семи компаний.

Дебора является профессором UCLA отдела компьютерных наук и директор-основатель Центра внедрения Сетевого зондирования.

Марго выбирала карьеру врача-терапевта в Сан-Франциско.

В дополнение к трем дочерям, у них есть четверо внуков: Рэйчел, Джошуа, Лия и Дэвид.

Публикации

• [www.informatik.uni-trier.de/~ley/pers/hd/e/Estrin:Gerald.| Список всех публикаций Джеральда Эстрина]

Ссылки

• [newsroom.ucla.edu/stories/obituary-gerald-estrin-90-ucla-231609 UCLA newsroom]
• [www.jewishjournal.com/bloggish/item/gerald_estrin_us_and_israel_computer_pioneer_dies_at_90_20120403 Jewish Journal]
• [www.ieeeghn.org/wiki/index.php/Gerald_Estrin IEEE Global History NetWork]
• [www.informatik.uni-trier.de/~ley/pers/hd/e/Estrin:Gerald DBLP Gerald Science bibliograhpy]

Отрывок, характеризующий Эстрин, Джеральд

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.