4-й понтонно-мостовой полк

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 4-й отдельный понтонно-мостовой полк </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	инженерные
Расформирование (преобразование):	10 августа 1941 года
Преемник:	50-й отдельный моторизованный понтонно-мостовой батальон

4-й отдельный понтонно-мостовой полк — воинское подразделение в вооружённых силах СССР во время Великой Отечественной войны.

История

В составе действующей армии с 22 июня 1941 по 10 августа 1941 года.

На 22 июня 1941 года находится в Лунне, близ Алитуса. До начала войны силами полка были заминированы мосты через Неман в Алитусе, однако 21 июня 1941 года полк же и разминировал эти переправы по приказу - в результате чего переправа немецких войск через реку прошла быстро и без серьёзных затруднений. Днём 22 июня 1941 года силами полка была предпринята попытка заминировать вновь и подорвать мосты, но было уже поздно и подрывники попали в плен. Полк отступал в направлении на Каунас, где силами полка мосты были подорваны.

В дальнейшем полк отступает на восток, на 15 июля 1941 года находится в районе Полоцка.

В конце июля 1941 года переформирован в 50-й отдельный моторизованный понтонно-мостовой батальон, управление полка расформировано 10 августа 1941 года

Командир полка: майор Н.П.Беликов (пропал без вести 6 июля 1941 года)

Надо иметь в виду, что во время войны в боевых действиях с 1944 года также принимал участие 4-й моторизованный понтонно-мостовой полк

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Дивизия	Бригада	Примечания
22.06.1941	Северо-Западный фронт	-	-	-	-	-
01.07.1941	Северо-Западный фронт	-	-	-	-	-
10.07.1941	Северо-Западный фронт	11-я армия	-	-	-	-

Ссылки

• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 16 полков связи, инженерных, сапёрных, понтонно-мостовых, железнодорожных, дорожно-эксплуатационных, автомобильных, автотранспортных и других отдельных полков, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.]

Отрывок, характеризующий 4-й понтонно-мостовой полк

– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.