6-я гвардейская отдельная механизированная бригада

6-я гвардейская отдельная механизированная бригада (6-я ОМБР)
Нарукавный знак 6 ОМБР
Годы существования	1992 — настоящее время
Страна	Белоруссия Белоруссия
Подчинение	Западное оперативное командование
Входит в	Вооружённые Силы Республики Беларусь
Тип	отдельная механизированная бригада
Дислокация	Фолюш, Гродно
Знаки отличия	«Киевско-Берлинская», «Краснознамённая»,
Командиры
Действующий командир	гвардии полковник Бас Александр

6-я гвардейская Киевско-Берлинская ордена Ленина, Краснознамённая, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого отдельная механизированная бригада — формирование Вооружённых сил Республики Беларусь.

Сокращённое наименование — 6-я ОМБР. Условное наименование — войсковая часть 05733.

История

С 1992 года 6-я гвардейская танковая дивизия, сформированная на базе прославленного 6-го гвардейского танкового корпуса – в составе Вооруженных Сил Республики Беларусь. 1 августа того же года соединение переименовано в 6‑ю гвардейскую отдельную механизированную бригаду с сохранением почетных наименований и боевых орденов.

Являясь одним из флагманов Сухопутных войск Республики Беларусь, бригада с честью приняла участие в комплексных оперативных учениях «Неман-2001», «Березина-2002», «Чистое небо – 2003», «Щит Отечества – 2004», «Осень-2008», комплексных оперативных учениях 2005 и 2007 годов, комплексном оперативно-тактическом учении «Щит Союза — 2006», оперативно-стратегическом учении «Запад-2009», совместном оперативном учении вооруженных сил Республики Беларусь и Российской Федерации «Щит Союза – 2011», совместном стратегическом учении Вооруженных Сил Республики Беларусь и Российской Федерации «Запад-2013».

См. также

• 12-й танковый корпус
• 3‑й танковой армии
• 6-й гвардейский танковый корпус
• Вооружённые Силы Республики Беларусь

Отрывок, характеризующий 6-я гвардейская отдельная механизированная бригада

– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».