Data Base Task Group

Data Base Task Group (DBTG) — рабочая группа, образованная в 1965 году Cobol Committee, бывшим Programming Language Committee, входящим в Conference of Data Systems Language (CODASYL). (Изначально называлась List Processing Task Force, в 1967 году переименована в DBTG.)

Помимо разработки языка COBOL в рамках консорциума CODASYL была сформирована группа Data Base Task Group, которой было поручено разработать универсальный язык для баз данных, встроенный в COBOL. Первый отчет этой группы вышел в январе 1968 года и назывался "Расширения языка COBOL для работы с базами данных" ("COBOL Extensions to Handle Data Bases"). В 1969 году группа опубликовала спецификацию языка для сетевой модели данных, которая получила название модель данных DBTG или модель данных CODASYL ("CODASYL Data Model").

В апреле 1971 года DBTG опубликовала отчёт, содержащий спецификации языка описания данных (англ. Data Definition Language, DDL) и языка управления (манипулирования) данными (англ. Data Manipulation Language, DML), который добавлял в язык COBOL несколько новых ключевых слов-глаголов.

Спецификации были последовательно доработаны в различных комитетах и опубликованы в соответствующих отчётах в 1973 и 1978 годах. ANSI и ISO одобрили эти спецификации, дав им название "Network Database Language" (NDL), и ISO оформила эту спецификацию своим стандартом ISO 8907:1987. Этот стандарт так никому и не понадобился, и он потерял свою силу в 1998 году.

Как модель данных, так и многие концепции и понятия из области баз данных были впервые введены этой рабочей группой. Одними из наиболее значимых понятий является схема базы данных.

Литература

• Joe Celko. [books.google.co.jp/books?isbn=0123877334 Trees and Hierarchies in SQL for Smarties, 2nd Edition]. — Morgan Kaufmann, 2012. — 296 p. — ISBN 0123877334. (англ.)

Ссылки

• Gunter Schlageter, Wolffried Stucky: Datenbanksysteme: Konzepte und Modelle, B. G. Teubner Stuttgart, 1983, ISBN 3-519-12339-8

Отрывок, характеризующий Data Base Task Group

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.