Абу Михнаф

Абу Михнаф
Лут ибн Йахйа ибн Саид Абу Михнаф ал-Азди ал-Гамиди
Место смерти:	Куфа
Научная сфера:	востоковедение, исламоведение
Известен как:	основоположник истории ислама

Абу́ Ми́хнаф (араб. أبو مخنف لوط بن یحیی بن سعید الازدی الغامدی‎, полное имя Лут ибн Йахйа ибн Саид Абу Михнаф ал-Азди ал-Гамиди, умер.774, Куфа) — исламский историк времени последних Омейядов и первых Аббасидов, писал по-арабски. Отец Абу Михнафа был вождем крупного племенного объединения ал-азд, участвовал в битве при Сиффине на стороне Али ибн Абу Талиба.

Деятельность

Основные интересы трудов шейха Абу Михнафа были обращены на историю Ирака, борьбы иракцев против сирийцев, борьбы алидов против Омейядов, выступлений хариджитов. Известный исламовед Станислав Прозоров, считает его первым историографом ислама, описавший внутреннюю историю раннего ислама (борьба за власть и отход племен от ислама после смерти Мухаммеда, убийство халифа Усмана ибн Аффана, политическая борьба в Ираке, региональное и племенное соперничество и т. д.)

Абу Михнаф, собрав и обобщив материалы религиозно-исторических преданий (ахбар) об арабских племенах, написал серию исторических монографий, которые наиболее полно отразили историю алидского движения.

Исторические труды Абу Михнафа заложили основы шиитской историографии, оказав сильное влияние на её дальнейшую судьбу.

Научные труды

Известные представители ислама Ибн ан-Надим и ан-Наджаши приводят в общей сложности свыше 40 названий сочинений Абу Михнафа, которыми пользовались последующие историки, такие как аль-Мадаини, Наср ибн Музахим ал-Минкари, Хишам ибн Мухаммад ал-Калби и др. Из этих сочинений можно выделить группу трудов, посвященных мусульманским завоеваниям, другую группу, посвященную описанию важнейших событий из истории алидского движения, и, наконец, третью, самую многочисленную группу трудов, в которых изложены политические события в восточном халифате при Омейядах — восстания хариджитов, борьба с сепаратистскими действиями наместников Ирака и т. д.

Более широкую известность произведения Абу Михнафа получили благодаря ат-Табари, который в своём opus magnum «Истории пророков и царей» около четырёхсот раз использовал сочинения, приписываемые Абу Михнафу, и тем самым предоставил возможность восстановить тексты его монографий.

Литература

• Прозоров С. М. [www.orientalstudies.ru/rus/images/pdf/b_prozorov_1980.pdf Арабская историческая литература в Ираке, Иране и Средней Азии в VII — середине X. Шиитская историография.]. — М.:ГРВЛ, 1980.

Ссылки

• [www.shiizm.ru/242 Абу Михнаф]

Отрывок, характеризующий Абу Михнаф

– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.