Авидар-Чернович, Емима
Поделись знанием:
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
| Емима Авидар-Чернович |
Емима Авидар-Чернович (ивр. ימימה אבידר-טשרנוביץ; Октябрь 1909 года, Вильно, Литва — 20 марта 1998 года, Иерусалим) — израильская писательница, чьи произведения стали классикой современной детской литературы на иврите.[1]
Содержание
Биография
Емима Авидар-Чернович родилась в Вильно, Литва в 1909 году. В 1921 году, в возрасте 12 лет уехала в Палестину.[1]
В 1925 году ее семья переехала в Тель — Авив. Там Емима завершила учебу в гимназии Герцлии в 1928 году. В этом же году ее мать умерла после перенесенной продолжительной болезни легких. Через год-полтора, ее отец скончался от малярии.
После окончания школы Емима опубликовала детские буклеты под названием Циц, участвовала в работе детской театральной студии под руководством Цви Фридланде (1898—1967), писала пьесы для студии. С 1931 по 1932 год она училась в университетах Берлина и Вены, завершив своё обучение в Берлине. В Вене она познакомилась с Йосефом Рохелем (1906—1995), который приехал туда на лечение после потери правой руки от взрыва гранаты во время военных учений. Они поженились в 1932 году и после возвращения в Палестину поселились в Тель — Авиве.
В Палестине Емима Авидар-Чернович работала также учителем и директором школы, вела передачи детского радио с журналистом Колем Йерушалаимом, воспитателем дошкольных учреждений, работала в редакции Dvar HaPo’elet. С 1953 года семья жила в Иерусалиме, где писательница и умерла 20 марта 1998 года.
Творчество
Емима начала писать еще в детстве. После ее смерти, семья обнаружила шесть дневников на иврите, датированными 1919 годом, когда ей было десять лет. Дневники полны попыток сочинений басен и другой литературы. Когда ей было четырнадцать лет, детская газета Иден опубликовала ее рассказ «На горе Елеонской».
Во время работы преподавателем детского сада она написала свои первые рассказы для детей («Рассказы для Рамы», «Хулиганские муки», «Куши и Нуши»). Ее основные книги для детей написаны в жанре Sippurei havurah и основаны на наблюдениях за повседневной жизнью детей.[1][2] Занималась Емима также переводами литературных произведений на иврит.
Награды
Емима Авидар-Чернович — лауреат премии Премии Израиля в области детской литературы (1984) и премии Якира Йерушалаима (Yakir Yerushalaim) (1992).[1][3][4]
Публикации[5]
Книги на иврите
- Stories for Rama (Sipurim Le-Rama), Stybel, 1936
- Daliah, Hatkufah, 1940
- Naughty Muki (Muki HaShovav), Massada, 1943
- Awake Spring (Ura Ma`ayan), Yavne, 1943
- The Swallow Tells Me (HaSnunit Mesaperet), Massada, 1944
- Eight in Pursuit of One (Shmonah BeIkvot Ehad), Twersky, 1945; Keter, 1996
- He Will Bring Them (Hu Yavi Otam), Twersky, 1945
- A pair of Shoes (Zug Na`alaim), Twersky, 1945
- Grandpa Moon (Saba Yareah), Yavne, 1945
- One of Ours (Ehad MiShelanu), Twersky, 1947
- Kindergarten Songs (Gan Gani Alef, Three volumes, with Levin Kipnis), Twersky, 1947—1952
- The Toys` visit (Bikur HaTza`atzuim), Massada, 1949
- Two Friends on the Road (Shnei Re`im Yatzu LaDerech), Twersky, 1950
- The Magic Chain (Sharsheret HaKesamim), Newmann, 1952
- The Winding Path (BaShvil HaMitpatel), Twersky, 1955
- Kushi and Nushi, Massada, 1955[Kushi Ve- Nushi]
- The Secret Circle (BeMa`agal HaStarim), Dvir Li- Yladim, 1955
- Home (Habaita), Am Oved, 1960
- Stories for Nivi (Sipurim LeNivi), Massada, 1962
- Grandma’s Dove (HaYonah Shel Savta), Massada, 1963
- The Daughter (HaBat), Massada, 1966
- Nunu, Twersky, 1967
- Towers in Jerusalem (Migdalim B`Yerushalayim), Massada, 1968
- Diligent Girls (Yeladot Harutzot), Yizre`el, 1968
- Operation 52 (Mivtzah 52), Massada, 1971
- Michali, Massada (Michali), 1974
- Really? (BeEmet?), Sifriat Poalim, 1978
- Fire Chariot (Rechev Esh), Lichtenfeld-Bronfman, 1979
- Tantan comes to Visit (Tantan Ba LeHitareah), Massada, 1979
- Muki is Angry with Mum (Muki BeRogez Al Ima), Massada, 1980
- Grandma’s Teddy Bear Goes North (Duby Shel Savta Yotze LaTzafon), Sifriat Poalim, 1982
- Three Diligent Girls (Shalosh Yeladot Harutzot), Domino, 1983
- Hello Grandma, It’s Me Talking (Hallo Savta, Zo Ani Medaberet), Keter, 1984
- Daddy’s Paratrooper Boots (Na`alei HaTzanhanim Shel Aba), Lichtenfeld, 1984
- Mommy I’m Bored! (Ima, Mesha`amem Li!), Keter, 1986
- Grandma Wears Sportwear (Savta Be Training), Massada, 1988
- You will not Keep Me at Home (Oti Lo tashiru BaBait), Keter, 1988
- Little Fibbs (Shkarim Ktanim), Keter, 1990
- Who Kidnapped Boaz? (Mi Hataf Et Boaz?) Keter, 1992
- Stories for Roee (Sipurim LeRoee), Keter, 1993
- Yemima Avidar-Tchernovitz’s Big Book (HaSefer HaGadol Shel Yemima Avidar-Tchernovitz), Am Oved, 1995
- Grandma Through the Windows (Savta Yatza MeHaHalonot), Keter, 1997
Переведенные произведения
- Песни Детского Сада (Ган-Гани) — English: Tel Aviv, Twersky, 1957
- Дневник израильской девочки. Ramat Gan, Massada Press, 1969
- Домой! Spanish: Buenos Aires, Editorial Israel, 1961.
- Один из нас — Spanish: Buenos Aires, Editorial Israel, 1953
- Два друга на дороге — русский: Иерусалим, Алия, 1993
Напишите отзыв о статье "Авидар-Чернович, Емима"
Литература
- Ofek, Uriel. "Yemima Tchernovitz-Avidar, " Children’s Hebrew Literature 1900—1948 (Hebrew), Vol. 2, 512—519. Tel Aviv: 1988;
- "Yemima Tchernovitz-Avidar, " In The Ofek Lexicon of Children’s Literature (Hebrew), Vol. 1, 294—296. Tel Aviv: 1985;
- Ministry of Education, Israel Prize for 1984, the program of prize recipients (1984); Shavit, Ya’akov, et al. (eds.),
- "Avidar-Tchernovitz, Yemima, " In Personalities in Eretz-Israel, 1799—1948: A Biographical Dictionary (Hebrew), 246—247. Tel Aviv: 1983; * Ofek, Uriel. "Yemima Tchernovitz-Avidar, " In A Young World: Encyclopedia of Children’s Literature (Hebrew), 336—338. Ramat Gan: 1970;
- Ofek, Uriel. From Tarzan to Hasamba: How Children’s Adventure Stories Were Written (Hebrew). Tel Aviv: 1969;
- Ofek, Uriel. Give Them Books: Selected Children’s Literature (Hebrew). Tel Aviv: 1978; Tsur, Jacob. Yesterday’s Dawn (Hebrew). Tel Aviv: 1965.
См. также
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Zuta, Rama [jwa.org/encyclopedia/article/tchernovitz-avidar-yemima Yemima Tchernovitz-Avidar]. Jewish Women: A Comprehensive Historical Encyclopedia. Jewish Women's Archive.
- ↑ Mashiach, Celina [jwa.org/encyclopedia/article/childrens-literature-in-hebrew Children's Literature in Hebrew]. Jewish Women: A Comprehensive Historical Encyclopedia. Jewish Women's Archive.
- ↑ [cms.education.gov.il/EducationCMS/Units/PrasIsrael/Tashmag/Tashnab_Tashmag_Rikuz.htm?DictionaryKey=Tashmad Israel Prize recipients in 1984 (in Hebrew)]. Israel Prize Official Site.
- ↑ [www.jerusalem.muni.il/jer_main/TopSiteJeru.asp?newstr=3&src=/jer_sys/publish/HtmlFiles/1030/results_pub_id=12594.html&cont=895 Yakir Yerushalaim recipients in 1992 (in Hebrew)]. The Jerusalem Municipality website.
- ↑ [www.ithl.org.il/author_info.asp?id=25 Yemima Avidar-Tchernovitz]. The Institute for the Translation of Hebrew Literature.
Ссылки
- [jwa.org/encyclopedia/article/tchernovitz-avidar-yemima YEMIMATCHERNOVITZ-AVIDAR]
Отрывок, характеризующий Авидар-Чернович, Емима
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
