Александр, Джон (актёр)
| Джон Александр | |
| John Alexander | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1908 — 1965 |
Джон Александр (англ. John Alexander; 29 ноября 1897 — 13 июля 1982) — американский актёр театра и кино.
Родился 29 ноября 1897 года в Ньюпорте, Кентукки. Отец Джона владел несколькими пароходами, мать была телеграфистом. Свою первую роль в постановке «Единственный парень в городе» он сыграл в одиннадцать лет[1].
Наиболее запоминающейся стала роль Тедди Брюстера, сумасшедшего, воображавшего себя Теодором Рузвельтом, в комедии «Мышьяк и старые кружева». Ранее, в 1941 году актёр уже исполнял роль Брюстера в одноимённой бродвейской постановке. В 1950 году Александр вновь сыграл Рузвельта в романтической комедии «Модные штаны». В последующие годы появился в таких популярных фильмах как «Дерево растёт в Бруклине» (1945), «Летние каникулы» (1948), «Винчестер 73» (1950) и «Спасти брак» (1952). На телевидении Александр был приглашённым актёром в «Шоу Фила Сильверса», «Защитники» и «Машина 54, где вы?».
Джон Александр умер 13 июля 1982 года в Нью-Йорке[1]. Был похоронен на кладбище Кенсико.
Напишите отзыв о статье "Александр, Джон (актёр)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.nytimes.com/1982/07/15/obituaries/john-alexander-85-film-and-stage-actor.html John Alexander, 85; Film and Stage Actor]. The New York Times (July 15, 1982).
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=29571 Джон Александр] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=11225794 Джон Александр] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий Александр, Джон (актёр)
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
